Райчел Мид - Оковы для призрака

Ознакомительный фрагмент

— Но… В смысле, когда мы в прошлый раз с ней разговаривали, она ужасно сердилась. Снова и снова повторяла, что никогда в жизни не позволит нам быть вместе, а тем более пожениться. — Я непроизвольно съежилась, вспомнив шутку Адриана. — Думается, вы должны быть того же мнения. Уж лорд Ивашков точно. Вы не можете на самом деле хотеть, чтобы ваш сын связал свою жизнь с дампиркой.

Даниэлла улыбнулась — неуверенно, но по-доброму.

— А ты-то сама собираешься связать с ним свою жизнь? Выйти за него замуж, остепениться?

Эти вопросы застали меня врасплох.

— Я… нет… в смысле, я не хочу обидеть Адриана, просто я никогда…

— …вообще не планировала остепениться? — Она понимающе кивнула. — Я так и думала. Поверь, раньше Адриан вел себя ужасно несерьезно, и все уже перестали ждать, что он когда-нибудь изменится. Я слышала о тебе, Роза… все слышали. И восхищаюсь тобой. Судя по тому, что мне известно, могу предположить — ты не того типа девушка, которая готова отказаться от миссии стража и стать просто домохозяйкой.

— Вы правы.

— Поэтому я не вижу тут проблемы. Вы оба очень молоды и сейчас вольны делать все, что пожелаете. Однако я… точнее, мы с тобой понимаем, что даже если всю оставшуюся жизнь ты время от времени будешь встречаться с Адрианом, это не означает, что вы поженитесь и остепенитесь. И отношение Натана — или кого угодно еще — не играет тут никакой роли. Так устроена жизнь. Так устроена ты — я вижу это по твоим глазам. Татьяна тоже поняла это, поэтому и перестала принимать ваши отношения близко к сердцу. Тебе нужна борьба, этим путем ты и пойдешь. По крайней мере, если действительно собираешься быть стражем.

— Собираюсь.

Я удивленно смотрела на нее: ее позиция ошеломляла. Она была первой известной мне королевской моройкой, которая не сходила с ума от досады от одной мысли о возможном браке своего отпрыска и дампирки. Если бы другие думали так же, это многим облегчило бы жизнь. И она была права, не придавая значения позиции Натана. Даже будь Дмитрий здесь, и это ни на что не повлияло бы. Суть в том, что мы с Адрианом не можем быть вместе всю оставшуюся жизнь, потому что я всегда буду выполнять обязанности стража, а не бездельничать, как он. Осознание этого вызывало ощущение свободы… но одновременно и грусти.

За ее спиной я увидела идущего по коридору Адриана. Даниэлла наклонилась ко мне и, понизив голос, сказала тоном обеспокоенной матери:

— Но знаешь что, Роза? Хотя я совершенно нормально воспринимаю то, что вы встречаетесь и счастливы этим, пожалуйста, постарайся не разбить его сердце вдребезги, когда придет время расстаться.

Четыре

О разговоре с его матерью я предпочла Адриану не рассказывать. По пути назад в гостиницу не требовалась никакая психическая связь, чтобы почувствовать, в каком неоднозначном настроении он пребывал. Его безумно раздражал отец, но радовало одобрение матери. Не хотелось причинить ему боль, объясняя, что она лишь потому мирится с нашими отношениями, что считает их временными и неглубокими.

— Значит, ты сбегаешь с Лиссой? — спросил он у двери моей комнаты.

— Ну да, извини. Понимаешь… всякие девичьи дела.

Под «девичьими делами» я разумела взлом режимного объекта и хищение засекреченной информации.

Адриан выглядел разочарованным, но я знала, что он ничего не имеет против пашей с Лиссой дружбы. Он улыбнулся, обнял меня за талию, наклонился и поцеловал. Наши губы слились, по телу распространилось тепло, всегда удивлявшее меня. Спустя несколько прекрасных мгновений мы оторвались друг от друга, что, судя по выражению глаз Адриана, далось ему нелегко.

— Увидимся позже, — сказала я.

Он еще раз быстро поцеловал меня и зашагал к себе.

А я отправилась на поиски Лиссы, которая, как выяснилось, сидела в своей комнате и сосредоточенно разглядывала серебряную ложку. Благодаря нашей связи я поняла: она пытается напитать ложку неким магическим зарядом, чтобы каждый, кто ее возьмет, развеселился. Мелькнула мысль — она пытается изготовить лекарство от грусти для себя самой или просто экспериментирует? Однако углубляться в ее сознание, чтобы выяснить это, я не стала, а лишь спросила:

— Почему ложка?

Она пожала плечами и отложила столовый прибор.

— Ну, серебро раздобыть не так уж просто. Приходится брать то, что под рукой.

— Пожалуй, это сделало бы званые обеды гораздо веселее.

Улыбнувшись, она положила ноги на кофейный столик черного дерева. Каждый раз при виде его я невольно вспоминала похожую полированную мебель в моей «тюрьме» в России. Сражаясь тогда с Дмитрием, я использовала в качестве оружия ножку кресла, выполненного в том же стиле.

— Кстати… а как прошел твой званый обед?

— Не так плохо, как я ожидала, — призналась я. — Раньше я понятия не имела, какой козел папаша Адриана. Зато его мать очень мила. Совершенно спокойно относится к тому, что мы встречаемся.

— Да, я знакома с ней. Она приятная женщина… хотя, как мне казалось, не настолько, чтобы спокойно относиться к скандальным романам. Надо полагать, ее королевское величество не почтила вас своим присутствием?

Лисса спросила это просто в шутку, поэтому мой ответ сразил ее.

— Почтила, и… это тоже было не так уж плохо.

— Что? Ты сказала «не так уж плохо»?

— Знаю, знаю, звучит недостоверно. На самом деле она заскочила на минутку, чтобы повидать Адриана, и вела себя так, будто в моем присутствии там ничего ужасного нет. — Я не стала пересказывать точку зрения Татьяны на участие мороев в сражениях. — Конечно, если бы она осталась, кто знает, что произошло бы? Может, она повела бы себя как раньше. Тогда мне понадобилось бы все заряженное твоей магией столовое серебро, чтобы удержаться и не запустить в нее ножом.

Лисса застонала.

— Роза, так шутить нельзя!

— Я просто говорю то, что ты боишься произнести вслух. — Я усмехнулась.

— Давненько я такого не слышала.

Она не удержалась от улыбки. Моя поездка в Россию сказалась на нашей дружбе не лучшим образом, но тем самым помогла мне понять, как много эта дружба для меня значит.

После этого мы просто болтали — обсуждали Адриана и всякие слухи. Я с радостью отметила, что Лисса справилась со своим плохим настроением и выкинула из головы Кристиана; однако чем ближе к вечеру — и к надвигающейся вылазке с Мией, — тем больше она тревожилась.

— Все пройдет нормально, — сказала я, когда пришло время отправляться. Оделись мы просто: джинсы и тенниски. Было приятно знать, что школьный комендантский час на нас больше не распространяется, однако и выйти при свете дня казалось примерно, что выставить себя на всеобщее обозрение. — Пустяковое дело.