Лорел Гамильтон - Страдание

Под моими руками кожа его лица казалась прохладной и я смогла почувствовать вампира внутри его. Я решила обращаться с ним, как будто он не был человеком, как будто бы я имела все права ожидать его отклика на мою силу.

— Генри Кроуфорд, Генри, посмотри на меня! — я влила энергию и силу в свои слова.

Он прекратил сопротивляться и моргнул, глядя на меня сквозь свет от креста.

— Генри, Генри, ты меня слышишь?

Он моргнул, уставившись на меня, как будто не понимал что я такое.

— Генри, ты меня слышишь?

— Я слышу тебя, — прошептал он.

— Я собираюсь освободить тебя.

— Ты не можешь. Он сказал мне, что я навеки его.

— Он солгал, — ответила я. — Они все лгут.

— Кто? — спросил он.

— Вампиры.

Свет от креста слегка потускнел и я увидела насыщенный каре-зеленый цвет его глаз. У большинства людей с карими глазами встречаются вкрапления серого цвета или зеленого, но глаза Малыша Генри действительно смешивали в себе фрагменты карего и зеленого. Я видела боль и замешательство в его глазах, а потом увидела это, отблеск чего-то темного. Я никогда не знала, как на самом деле «вижу» это или это мой разум так передавал непередаваемое. И в следующее мгновение вампир влил силу в Генри, пытаясь добраться до меня, но с вампирами мне все было понятно. Я уже боролась с другими двумя, восставшими из мертвых, некромантами; один из них едва не убил меня, но это было до того, как я приняла себя такой, какая я есть, кто я есть, и что все это значит.

Вампир затопил Генри страхом и он набрал воздуха, чтобы закричать, но я заменила его страх любовью. Я послала теплую волну приветствия и дружелюбия; я предложила ему руку помощи в темноте. Я предложила Генри Кроуфорду надежду и путь к выходу. Я зажгла луч света в темноте, что предлагал вампир, и Генри поступил так, как всегда поступают люди; нам нужна надежда едва ли не сильнее всего остального; ведь без нее мы теряемся. Я помогла Генри найти обратную дорогу из ада, в котором запер его вампир, и я видела что он с ним делал. Этот вампир кормился страхом и продолжал держать Генри в постоянном ужасе на протяжении всего дня.

— Ты подлый ублюдок, — прошипела я.

Его голос раздался изо рта Генри, но Генри этот голос не принадлежал:

— Я не подлый, Анита Блейк; он мой, мой раб для исполнения моих желаний.

— Нет, я говорю, что ты его не получишь.

— Слишком поздно, он мой!

— Херня! — я протолкнула свою силу сквозь Генри, пустила свою некромантию как самонаводящуюся ракету. Генри был как небо, и я летела по нему в поисках вампира, а Генри хотел мне помочь, потому что я впервые предложила ему покой и надежду после того, как им завладел вампир. Генри помог мне простым желанием моей победы. Он открылся и не сопротивлялся мне, пока я использовала на нем свои способности, которые не были предназначены для использования на людях. Я пыталась смягчить это вторжение, но честно говоря больше думала о вампире.

— Он мой, Анита Блейк, мой!

— НЕТ! — Я увидела вампира, его тело было укутано темной тканью и находился он где-то наподобие пещеры или в помещении со стенами из голого камня. Он повернул голову, она была изможденной, практически череп, обтянутый кожей, но глаза — глаза были живыми, святящиеся огнем столь темным, как сама ночь.

— Да, нектомантка, Мать Всего Сущего вдохнула в меня свою силу, когда ты ее высасывала. Она пыталась скрыться в моем теле, но ты бы не отпустила ее; поэтому у меня есть ее силы, но я свободен от ее контроля. Она контролировала всех вампиров не удовольствия ради. Некоторых она контролировала для того, чтобы они все не разрушили.

— Тебе не разрушить все.

— Я способен уничтожить всех людей, нашими с ней объединенными силами. Я не привязан к этому телу и могу перескакивать в другие. Мать брала меня с собой, когда пыталась овладеть тобой, Жан-Клодом и остальными вашими людьми, но теперь мне не нужна посторонняя помощь чтобы овладевать чужими телами.

— Кто ты?

— Не узнаешь меняя, Анита? Ты и твои любовники уже испробовали на себе мои силы. Однажды ты посчитала меня мертвым, но в горах вы с полицией накормили меня, а потом еще раз — в больнице; с каждой новой смертью я кормлюсь и становлюсь сильнее.

— Ты не Любовник Смерти, не можешь им быть.

— Почему же?

— Твоя сила ощущается совсем по другому.

— Я возродился, когда ты убила нашу Мать; она наполнила меня своей темнотой и я чувствовал как и ты тоже наполнилась ею. Мы — все, что от нее осталось, Анита Блейк, ты и я.

Я смотрела в глаза Генри и видела тело, настолько разрушенное временем, что если бы он не открывал глаза и не двигался, я бы приняла его за труп, за очень старый труп.

— Ты был в подвале. Просто вселился в одного из зомби для облегчения передвижения при свете дня. Как ты смог во время увести тело и не сгореть?

— Я создатель своей линии; ты знаешь, что гниющие вампиры не сгорают под солнцем. Плотоядные быстрые и сильные; я отправил тело в безопасное место и укрылся в лесу, пока вы уничтожали плоды моей тяжелой работы.

— Очевидно, ты унаследовал часть некромантии Марми Нуар, которой нет у меня, но у меня есть кое-что, чего нет у тебя.

— Ложь.

— Ты можешь брать только тех зомби, которых сам поднял из мертвых. Признаю, впечатляет, что им не нужно было сначала потомиться в могиле порядка трех дней на то, чтобы отошла душа и ты смог их поднять. Флаг тебе в руки.

— Мои вампиры могущественнее твоего Мастера.

— Потому что ты живешь в них и каким-то образом делишься с ними крупицей своих способностей, но ты селишься только в салаг; почему? Не так давно ты пытался вселиться в старых вампиров своей линии крови; что-то из сил Матери удержало тебя.

— У меня нет ограничений, Анита, сегодня я докажу тебе это.

— Использовать для этого Генри у тебя не получится.

— И как же ты меня остановишь? — Лицо было Генри, но выражение насмешливого высокомерия принадлежало не ему; будто незнакомец использующий лицо другого человека.

— Вот так. — Я призвала ardeur и взмолилась, оказаться способной использовать его как мягкий скальпель, чтобы отсечь все ненужное и сохранить необходимое. Я хотела освободить Генри, а не сделать его своим рабом. Мой крест разгорался все ярче и ярче, пока я склонялась все ниже, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на его губах. И через поцелуй я протолкнула свою силу в него. Любовник Смерти ударил в ответ, и если бы все происходило ночью, у него мог бы быть шанс на победу, но на улице стоял ясный день и я была созданием света, я убила Отца Дня и получила его силу, став Королевой Тигров, а от Матери Всея Тьмы я получила способность разрывать неразрывные узы между животными зова и Мастерами Вампиров, между вампирами и их клятводержателями — Мастерами Города, и между человеком-слугой и вампиром-мастером. Это был ее дар и она не единожды пыталась его применить на мне, а любая использованная против меня вампирская способность, имеет вероятность стать моей навсегда. Я была созданным вампирами оружием, идеальным оружием мщения, сотворенным Матерью Всея Тьмы, самой Воплощенной Ночью, просто регулярно направленными в меня ударами своей чудовищной силы.