Татьяна Адмиралова - Операция "Мстя" (СИ)

Представив эту картину, мы покатились со смеху и упали на кровать. Смеялись до колик, до слёз и не могли остановиться. Ева хохотала вместе с нами, видя, что её призывы успокоится, на нас не действуют.

— И это ещё не всё, — проговорила она сквозь смех, мы тут же навострили уши. — Оказывается, что кто-то уронил на пол кусок торта, и когда Марио собрался отчалить в комнату для мальчиков, то поскользнулся, и плюхнулся попой на пол, прямо в торт. Представляешь, шоколадный торт, с красноречивыми разводами на светлых штанах и на таком месте! — расхохоталась она вместе с нами.

У меня уже болели бока от смеха, но успокоиться было не в моих силах. Немного полежав и отдышавшись, Ева продолжила:

— Я бы ещё удержалась и состроила сострадательную мину, если бы не Криссик. Он до этого не обращал на нас никакого внимания, а тут повернулся, и, сфокусировав пьяный взгляд на Марио, поинтересовался: «У тя чё, недержание, до тубзика не добежал?» Марио возмущённо отвернулся от него, а Крис хмыкнул, выгнул бровь и выдал: «Мля, ещё и аба………ся!»

Мы с Анной уже не смеялись, а истерично похрюкивали в подушку и дрыгали ногами.

— Вот тебе смешно, — вспыхнула Ева, — а мне противно было, и обидно. Поэтому я развернулась и пошла на выход. Марио кинулся за мной, что-то причитая и жалуясь, но я уже не обращала на него внимания. Выйдя на улицу, взяла такси, а этот зайчище перемазанный, открыл мне дверь и начал обходить такси, чтобы сесть с другой стороны, но когда таксист увидел его вид, то с воплем: — «Засранцев не возим!», рванул с места.

Всё, уже и хрюкать даже не могли, а только дрыгали ногами и стонали. Я ещё никогда столько не смеялась. Ох, только бы не вылился мне этот смех слезами. Успокоившись, мы втроём лежали на кровати и приходили в себя.

— Короче, я с Марио порвала! — заявила Ева, а мы с Анной удивлённо уставились на неё, и я спросила:

— Почему? Он же тебе так нравился.

— Нравился да разонравился! — заявила она. — Я теперь хочу совершенно другого мужчину.

— Кого? — спросили мы одновременно, а Ева улыбнулась и выдала:

— Алексиаса Кросса!!!

— Что!!! — я чуть слюной не подавилась, так она меня шокировала своим заявлением.

Оно вывело меня из себя и подняло такую бурю эмоций, я просто не знаю, как смогла себя сдержать, чтобы не броситься выцарапывать ей глаза. Я перевела взгляд на Анну, но она вообще сидела в полнейшем ступоре. Посмотрела на Еву, сидящую с мечтательным выражением на лице, и спросила:

— Почему именно он?

— А почему нет? Я так понимаю, что тебе он не нужен? — невинно поинтересовалась Ева. — Или я ошибаюсь?

Я не знала, что ей ответить и как поступить в такой ситуации, и решила схитрить.

— Может, нет, а может да, — пробурчала я.

— Нууу… Ты подруга как собака на сене, и сама не гам, и другому не дам, — посмотрела на меня с укором Ева. — Ты ему уже два раза отказала?

— Отказала, — ответила я.

— И что это значит? — задала вопрос Ева.

— Что? — с недовольным видом буркнула я.

— А то, моя милая подруженька, что ты не хочешь с этим мужчиной иметь ничего общего. Если бы он был тебе нужен, то ты ухватилась бы за него ручками и ножками, и не отпустила ни за какое золото мира. А раз ты этого не сделала, значит, он тебе не нужен. А посему, я забираю его себе, — и потёрла ручки, улыбаясь каким-то своим мыслям.

Я не знала чем ей возразить, и, опустив голову, старалась привести мысли в порядок и хоть что-то ответить. Мне даже стало жаль Алекса, если Евка за него возьмётся всерьёз, то я ему не завидую.

Но от ответа Еве меня спасла мама, войдя к нам в спальню, она посмотрела на нас, улыбнулась и погрозила пальцем.

— Нита, Отор просит тебя зайти к нему в кабинет, — сказала она и, видя моё удивлённое лицо, добавила: — Пришел твой вызов по распределению, и он хочет вручить его лично.

— Ой, ну и мне пора, — засуетилась Ева и, чмокнув нас всех на прощание в щёки, томно добавила. — Пойду готовиться к военным действиям. Ой, блин, уже так поздно, — посмотрев на часы, заторопилась Ева. — А мне нужно ещё так много успеть!

Выскочив за дверь, и, напевая себе под нос, она поскакала по коридору на выход. Как только хлопнула входная дверь, мама повернулась к нам.

— Чего это она? Что за военные действия? — удивлённо спросила она.

— Анна расскажет, — сказала я и пошла в кабинет.

Отор встретил меня как всегда высокомерно, изображая из себя короля, принимающего холопа. Развалившись в кресле за столом, он величественно кивнул мне на кресло напротив своего. И как только ручку не протянул поцеловать?

— Аданита, я рад, что ты приняла предложение полететь в качестве культуролога-консультанта с посольской миссией, — напыщенно начал он свою речь. — Мы с твоей мамой гордимся тобой, особенно я, воспитавший и вырастивший тебя как родную дочь. За что ты мне должна быть очень благодарна, и отплатить хорошим поведением и манерами, а не позорить моё имя своими выходками! — воодушевлённо продолжал он — Я приложил к этому столько сил, и потратил столько денег, что мог бы… бла… бла… бла…

Одно и то же на протяжении стольких лет. Так надоело слушать этот напыщенный бред, который я знала практически наизусть. Но я приняла смиренный вид и кивала. А сама в это время вспоминала зайку, у которого недержание, и представляла отчима на его месте. Ах, как жалко, что мне скоро улетать, а то бы я ему устроила веселье на каком-нибудь приёме, где он как всегда ходил бы как напыщенный индюк. Ну, ничего, я же вернусь через годик, а отчим, я думаю, никуда не денется. Зато у меня будет время всё тщательно продумать и спланировать, ведь всё должно быть сделано так, что бы комар носа не подточил. Я даже и представить себе не могла, что возможность отомстить отчиму мне выпадет в самое ближайшее время, а пока, сидела и делала вид, что я всё понимаю и за всё ему благодарна.

Отчим наконец-то закончил и протянул мне конверт. Вздохнув, взяла его и, не раскрывая, вышла из кабинета.

Придя к себе в комнату, увидела, что мама с Анной никуда не ушли, а сидят и ждут меня.

— Да доченька… — задумчиво протянула мать, — ну у тебя и подружка. И видя, что я не совсем поняла, о чём она, пояснила: — Я говорю о Еве, и её стремлении заграбастать себе Алексиаса Кросса.

Я смутилась, и, покраснев, опустила голову. Так как письмо было ещё в руках, то начала машинально крутить его.

— Так он тебе всё-таки не безразличен? — больше для утверждения спросила она.

— Нет, — почти прошептала я, и покраснела ещё больше.

Мне казалось, что мама сейчас начнёт осуждать. А она подошла, обняла и сказала:

— Так не отдавай его.