Король, любовь, казённый дом. Ясновидящая в деле - Татьяна Геннадьевна Абалова

ванную комнату? – я ушла от ответа. Незачем мужчине знать, что женщина горит от любви.

– Да, искупаюсь и в гроб. Если появится желание, приходи поваляться рядом.

– А как же салон?

– Тебя отвезет мой пра–пра. Не помню его имени. Я позаботился, чтобы ты безопасно добралась до салона. Вечером заеду сам.

Я помахала любовнику пальчиками. Ну вот, я потихоньку начинаю знакомиться с его родственниками. Так, глядишь, войду в семью и переселюсь в его замок.

Я фыркнула, представив, как граф начнет от меня прятаться, таскаясь по углам со своим гробом. «Вампиры устают от людей», – пришли на память слова Бенджамина. А я не хочу, чтобы от меня устали. Надо будет вовремя уйти, чтобы не сделаться обузой.

Я с самого начала знала, что наши отношения не навсегда. Я не представляла себя старухой в постели с молодым жеребцом. Сколько бы Бенджи не было лет, он навсегда останется жеребцом. Уж мне ли не знать?

«Вместе до гробовой доски» – это не для нас. Во–первых, гробовая доска уже находится в моем доме, а во–вторых, никто Бенджамину не позволит сделать из меня вампира. Осиновый кол королева всегда держит под рукой.

Но я живо представила, как мы вместе выходим на охоту, если Бенджамин вдруг нарушит условие договора.

«Девочки налево, мальчики направо», – шепчет мне граф и кидается в сторону, где стучит каблучками милая дамочка. Я же начинаю выслеживать молодого и сильного джентльмена, чтобы встать на его пути и с придыханием поинтересоваться: «Не хотели бы приятно провести ночку?»

Кстати, а где Бенджи приводит в трепет своих девочек? Не прямо же на улице? Лазает по крышам и высматривает в окна подходящую девицу, а потом ложится в чужую постель? Или сажает к себе на колени и расстегивает пуговицы на платье, чтобы добраться до шеи?

Черт. А я ведь ревную.

«Не думай! Тебе ни к чему знать», – одернула я себя.

Так как я встала рано, у меня было время привести себя в порядок. Я дождалась, когда вампир перестанет плескаться в горячей воде и, замотавшись в простыню, потопает к себе. Теперь можно было неторопливо уложить локоны и накрасить лицо. Чтобы ни у кого не ассоциировалась вдова Грей с медиумом Мелиндой. Грей такая же серенькая, как и ее фамилия, Мелинда – ярка и загадочна.

Уходя на работу, я зашла поцеловать в лоб спящего в гробу графа. Он моментально открыл глаза и притянул к себе для более глубокого поцелуя.

– Пусти, ты помнешь мне прическу. Я все утро наводила красоту, – я поправила сползший на бок цилиндр.

Сегодня я была Мадам–Сама–Экстравагантность. Мужские лосины, шерстяной жакет с пышными рукавами и высокие жокейские сапоги. В руках хлыст, хотя конь не подразумевался.

– Смотри, не влюбись в моего пра–пра…

Бенджи, отпустив меня, поправил бабочку и одернул фрак. В правилах вампиров ложиться в гроб в изысканной одежде. Я не постеснялась и заглянула в его гардероб, который привезли из его дома на следующий же день, как вампир поселился у меня. Книжному шкафу пришлось пододвинуться.

Черные костюмы и белые рубашки с накрахмаленными воротничками висели в ряд, напоминая выстроившихся на параде гвардейцев королевы. Шейные платки и галстуки занимали целое отделение. Туфли не поместились, поэтому стояли вдоль стены кабинета.

Стоило только позавидовать такому разнообразию. Я обходилась двумя парами.

– Твой пра–пра так хорош? – я обернулась к Бенджамину, прервав счет обуви. Оборвала где–то на восемнадцати.

– Почти моя копия, только на триста семьдесят лет моложе.