Убеди меня! или Мама для волчонка - Ева Геннадьевна Никольская

ромашкой, на которую у него аллергия. И хотя эта крайне неприятная история осталась в далеком прошлом, при виде конечной точки их ночной поездки, веру стало не по себе. Мало того что дом вампирский, что уже само по себе навевает недобрые мысли, так еще и в лесу затерян так, что без специального компаса хрен отыщешь.

Зачем, спрашивается, ведьма привезла его сюда связанного по рукам и ногам? Лечить, как она говорит, или, наоборот, залечивать? Может, две ушлые дамочки: Надя с Гердой, решили превратить варгара в послушное «растение», приковав к койке? Воображение тут же подкинуло картинку и койки, и дамочек (точнее, одной из них), и даже наручников, вывернув ситуацию наизнанку, что Итану внезапно понравилось.

Бог с ним… с домом! Запрут его там наедине с Надеждой? А пускай! Так даже интересней. Пока ведьма думает, что держит ситуацию под контролем, она в его власти. С докторшей сложнее. Если Надю он в состоянии обмануть, притворяясь слабым, ампира раскусит его спектакль на раз-два. Придется, помимо хвори, изобразить еще и стеснительность, чтобы остаться с Гердой наедине и… договориться. У каждого есть своя цена, и эта отмороженная блонди – не исключение. Даже по домику ее истинную суть вычислить можно: непреступная снаружи, теплая и уютная внутри. Дело осталось за малым – найти к докторше правильный подход. Ну, или найти этот подход к Наде, пока не приехала докторша.

В гостиной…

– Убеди меня! – потребовала я, машинально запуская пальцы в густую серую шерсть волчонка, который улегся у моих ног, будто верный пес.

– Каким образом? – вскинул бровь Итан-ар, развалившийся в кресле напротив. – Я дал тебе слово, что не собираюсь убивать тебя и Миккеля. Этого мало?

Вера пришлось развязать, потому что враг моего врага – мой друг. Интуиция подсказывала: с одним оборотнем, готовым к диалогу, я как-нибудь справлюсь, а вот с шайкой обиженных вампиров, если очухаются и явятся мстить – вряд ли. А они очухаются… судя по Гилу. И, зная их подлую натуру, мстить помчатся мне, а не вервольфам.

К тому же обсуждать наши разногласия связанным Итан наотрез отказался, заявив, что это унизительно и жестоко по отношению к раненому. Еще и мышцы напряг так, что трос затрещал. Раненый, угу! Зараза он… хитрохвостая!

Отказываться от веревок, дающих иллюзию безопасности, было, конечно, жаль, но тащить на себе этого гиганта я физически не могла – трюк с левитацией по закону подлости не срабатывал, а Мика предпочитал оставаться в облике волка, уверенный, что так он сильнее. Как бы совсем ни одичал тут у меня, а то придется его потом, как козленочка из сказки, расколдовывать методом проб и ошибок.

– Этого недостаточно, – вздохнула я, сделав глоток сухого красного, которое таки обнаружилось в холодильнике. – Пойми меня правильно: я желаю Миккелю только добра, и отдавать ребенка в руки человека, который убил его родителей… – Выразительно замолчав, выпила еще. Чуть-чуть совсем, но голова слегка закружилась. Наверное, потому что натощак.

Итан тоже молчал, задумчиво постукивая пальцами по деревянному подлокотнику.

Вино было кислым, но вкусным. В отличие от печенек, показавшихся мне слишком черствыми. Зато волкам они зашли на ура. Вернее, одному из них. Стрескав половину из вазочки, младший вер довольно щурился, греясь у камина, разожженного старшим. Кто ж знал, что с дровами у меня возникнут сложности, в отличие от свечей, которые я зажгла с помощью многофункционального «магошокера», хотя у варгара, как выяснилось чуть позже, в кармане штанов была зажигалка. Смотреть, как я воюю с камином, он, видите ли, не смог. Джентльмен недобитый! С другой стороны, почему нет? Должна же быть от оборотня какая-то польза, помимо проблем, которые он нам активно подбрасывает.

– Много ты знаешь про законы стаи? – спросил Итан, переведя взгляд с танцующего за решеткой пламени на меня. Рыжие глаза его мерцали в освещенной огнем гостиной, а уголки губ едва заметно подрагивали, пряча улыбку. Хотя, может, это были просто тени, скользящие по лицу.

– Мало, – не стала врать я.

Он сам предложил поговорить начистоту, чтобы устранить недопонимание. Я согласилась.

– Могла бы и поискать в сети информацию, – фыркнул Итан.

– Когда? – усмехнулась я. – Между побегом от тебя из квартиры и побегом от тебя же из больницы? Прости, свободной минутки не нашлось. Вот если бы ты нас не преследовал с таким упорством…

– …сейчас бы вампиры попивали вашу кровушку, как ты это винцо, – закончил за меня вер, непрозрачно намекая на свой героический поступок, за который ему так и не сказали спасибо. А то, что я его не бросила на дороге, за ответную услугу уже не считается, да?

– На благодарность напрашиваешься? – прищурилась я.

– Не помешало бы, – улыбнулся он.

– Ну, спасибо! – бросила с барского плеча.

– Спасибом не отделаешься, ведьма, – заявил наглец.

– Чего же ты хочешь? – попалась на крючок любопытства я, хотя желание послать его в пешее эротическое прогрессировало.

– Конечно же, поцелуй, – продолжал наглеть белобрысый поганец, довольно щуря свои бесстыжие глазищи… точнее, один из них: второй заплыл, опровергая утверждение про хваленую регенерацию двуипостасных.

– Обязательно поцелую, – покачала головой я, сделав еще один маленький глоток: позволила себе налить всего полбокала, чтобы не потерять бдительность, и теперь растягивала удовольствие. – Потом… в лобик, – добавила ехидно. – А пока не отклоняйся от темы, варгар. Что там с вашими законами? Жена и ребенок поверженного врага достаются победителю в качестве трофея? Так? Я ведь все правильно поняла? – поинтересовалась язвительно, но тут же пожалела об этом, ощутив, как под моей рукой напрягся волчонок.

«Прости, милый», – извинилась мысленно, ласково почесав его за мохнатым ушком.

– Типичный поверхностный взгляд обычного человека на законы стаи, – поморщился оборотень, забыв, что я тоже из аномальных. – Да, мы, вервольфы, решаем свои разногласия на арене. И да, бывает, что иногда противник погибает в бою. Победитель же в таком случае обязан взять под свою опеку оставшуюся без кормильца семью побежденного. Это долг чести, Надя.

– Да что ты говоришь? – недоверчиво протянула я, поглаживая Миккеля по голове. – А по-моему, это форменное издевательство. Либо новоявленный хозяин будет годами мучить чужую жену и ребенка, оказавшихся в его власти из-за ваших дурацких законов, либо жена и ребенок будут вынашивать планы мести убийце их любимого мужчины. А может, и два в одном.

– За что мстить, если поединок был честным и добровольным? – искренне недоумевал Итан. – Мика, ты собираешься мне мстить? – обратился он к волчонку, который растерянно посмотрел на меня, естественно, ничего ему не ответив. Ну, хоть не зарычал опять – уже счастье! – Не мое решение было биться до смерти, а Якоба. Это он считал, что объединить наши стаи можно исключительно через труп одного из нас, я всего лишь выполнил его желание, – цинично и жестоко проговорил вер. – А мать твоя… – судя по выражению лица, он хотел сказать что-то очень обидное, но, как и я раньше, сдержался, выдавив: – слишком эмоциональная женщина. Все, что от нее требовалось, это успокоиться и дождаться меня, она же… – Оборотень в раздражении хлопнул ладонью по подлокотнику, отчего я вздрогнула, едва не расплескав остатки вина. – Чуть ребенка не угробила дура, – рыкнул Итан, полыхнув огнем рыжих глаз.

У! Зверюга! А я… тоже дура. Надо было все же руки ему связать. Совсем осторожность потеряла: притащила в свое убежище волка, притворившегося безобидной овечкой. И теперь эта «овечка» сидит напротив, пудрит мне мозги и алчно поглядывает… на мою бутылку! Нет уж! Мы лучше с Гердой ее на двоих приговорим, когда я от варгара наконец избавлюсь. К тому же он настаивает, что ранен, а раненым алкоголь вреден. Вот так! Мне же вино, наоборот, необходимо – за неимением уток и ваз всегда можно воспользоваться бутылкой.

– А ты, значит, белый и пушистый? – уточнила я иронично. – Прости, Итан-ар, но… не убедил! Если бы ты действительно заботился о Миккеле, отпустил бы его со мной в столицу, а не устраивал охоту сначала на бедного беззащитного ребенка, а потом на нас обоих. Либо говоришь честно, как сам предлагал, что тебе на самом деле надо от мальчика, либо…

– Что? – вскинул бровь вер. – Снова ударишь, проклянешь или, может, продолжим наши прерванные в больнице торги? – ухмыльнулась эта наглая морда… по которой плакала горючими слезами тяжелая бутылка.