Когда отцветает камелия - Александра Альва

за запястье, Юкио двинулся в сторону ступеней, ведущих из пещеры.

* * *

Два месяца спустя.

На ветвях сакуры, что росла в личном саду хозяина Яматомори, уже появились нежно-розовые почки. Ещё несколько дней, и дерево нарядится пышными цветами, а ещё через несколько начнёт рассыпать лепестки, которые ковром накроют всё вокруг: каменные дорожки, пруд, даже низкий столик в доме, стоящий у самого окна.

Юкио задержался около ветви, рассматривая розоватые бутоны, и вдохнул свежий утренний воздух – всё ещё достаточно прохладный, но уже несущий с собой запах распускающейся магнолии. Весна наконец наступала.

Стояло раннее утро – солнце только поднималось из-за гор, и кицунэ решил прогуляться по святилищу, не скрывая свой лисий облик.

– Кэтору, принеси моё хаори! – велел он, касаясь рукой веточки сакуры, покачивающейся на ветру.

Никто не ответил, не выглянул из дома, что-то недовольно пробормотав себе под нос, никто не сказал: «Доброе утро, господин Призрак!» или «Ещё слишком рано, господин Призрак, дайте немного поспать».

Юкио выдохнул и прикрыл глаза – он так и не привык, что Кэтору больше нет. Даже погибнув, этот тануки хотел оставаться рядом в облике сикигами и продолжал помогать своему хозяину долгие годы. Он сполна отплатил за спасение и заслужил покой, но Юкио всё равно не мог с ним проститься.

Рядом с домом теперь стояла маленькая каменная статуя тануки, на спине которого висела соломенная шляпа, а в лапах он держал чашу с саке. Перед тем как уйти, господин Призрак похлопал изваяние по голове и тихо сказал: «Ты хорошо поработал».

Выйдя на нижний ярус святилища, Юкио прошёл по тропинке вдоль аллеи с зелёными клёнами и услышал шорох – кто-то подметал двор у домика оммёдзи. Подойдя ближе, кицунэ увидел Эри – она была одета в красно-белую одежду мико и, напевая незнакомую песню, сметала прошлогодние листья ко входу.

За эти два месяца акамэ так и не вспомнила ничего из своего прошлого. Всё пришлось начинать с чистого листа: знакомство с мамой, с лучшим другом и с делом всей её жизни. В конце концов она просто пришла к каннуси Кимуре и попросила дозволения подрабатывать жрицей в Яматомори, ведь только здесь она чувствовала себя спокойно. Никто не стал препятствовать.

– Доброе утро, господин Юкио-но ками! – улыбнулась она, заметив хозяина святилища, и низко поклонилась.

– Доброе утро! Ты сегодня рано.

– Мне не спалось. В последнее время я о многом думаю.

– О чём? – поинтересовался Юкио и подошёл ближе ко двору.

– Например, почему подобное произошло именно со мной. – Эри вздохнула и приставила метлу к деревянной стене. – И вернётся ли когда-нибудь моя память? Если честно, я завидую прошлой себе: она знала таких замечательных людей, как все вы, у неё были цели и мечты, а я всего лишь жалкая тень той Цубаки Эри. В голове вечная пустота! – Она несильно ударила себя кулаком по лбу. – И только по ночам меня посещают видения, наверное, из прошлого, но к утру я уже не помню почти ничего, только размытые образы.

Поддавшись порыву, Юкио шагнул вперёд, поймал руку акамэ и накрыл своими. Её ладонь была прохладной и такой же шершавой от постоянной работы с тушью и красками, как и всегда.

– Ты та же Цубаки Эри, поверь! Для меня ты всегда останешься единственной.

Она не сводила взгляд с Юкио, словно искала в нём хоть одну знакомую черту, хоть один намёк на то, кем хозяин святилища для неё являлся. Но вскоре губ художницы коснулась натянутая улыбка, и она вытащила свою ладонь из рук кицунэ.

– Спасибо за добрые слова! Честно говоря, я решила продолжить дело, которым занималась прошлая Эри. Если это в моих силах, то я хотела бы попытаться дописать картины для выставки, в которой она так мечтала участвовать. Будет обидно, если однажды память вернётся и я пойму, что упустила все возможности.

– Я рад, – кивнул Юкио и взглянул на стол, на котором уже сушились промытые в чистой воде кисти Эри. – Значит, хорошо, что я попросил Кимуру перенести все твои наработки и картины сюда.

– Спасибо! – Она вновь поклонилась. – Не волнуйтесь, это не помешает моей работе мико. Все эма будут у вас вовремя.

Юкио вышел из дворика оммёдзи и, когда постройка скрылась за деревьями, прислонился к столбу тории и закрыл лицо руками. Видеть Эри такой погасшей и несчастной было невыносимо. Но она хотя бы вновь захотела рисовать, и это вселяло надежду.

Что-то зашелестело в воздухе, и на плечо кицунэ села бумажная птичка – её исписанные посланием крылышки трепетали на ветру, а мелкие капли дождя, ещё не до конца высохшие, немного размыли тушь. Дождь в такой ясный день мог начаться только во владениях Амэ-онны, видимо, сикигами прибыл от неё.

Раскрыв письмо, Юкио не изменился в лице, но тут же сложил бумажку вчетверо и двинулся в сторону обрыва, с которого открывался вид на город. В последнее время Хозяйка леса часто звала его без причины, а он всегда соглашался. Иногда они просто стояли и молчали, а иногда пили саке, вспоминая былое, – ками и ёкай, оставшиеся одни на этой горе.

Амэ-онна, как и всегда, стояла на том же месте – прислонившись спиной к заборчику, ограждающему Лес сотни духов от святилища, и смотрела на тропу, уводящую в чащу. Сегодня вместо кимоно на ней была современная одежда: платье небесного цвета и лёгкий пиджак.

– Пришёл? – спросила она, даже не оборачиваясь.

– Да.

– Как поживает твой цветочек?

– Память всё ещё не вернулась.

Вздохнув, Хозяйка леса подняла руку, рассматривая свои заострённые ногти в лучах восходящего солнца, и продолжила:

– Последствия от использования силы гребня Идзанаги могут быть необратимыми.

– Знаю.

– А она так беспощадно уничтожила этот артефакт… Лисёнок, я не думаю, что воспоминания к ней возвратятся. Лучше тебе привыкнуть, что теперь она такая.

Юкио не ответил и тоже прислонился к забору, стоя спиной к Амэ-онне. Он откинул голову назад и посмотрел на небо, залитое яркой голубой краской. Эри всегда обращала внимание на такие оттенки…

– А что Инари? – снова спросила Хозяйка леса. – От неё всё ещё нет вестей?

– Ты позвала меня на допрос?

– Всего лишь беспокоюсь за тебя и твоё тёплое местечко на этой горе. Не хочу находить общий язык с новым кицунэ, посланным из Киото. – Она пожала плечами. – Ладно, можешь не отвечать.

– Богиня прислала письмо.

Амэ-онна повернулась и взялась руками за забор, наклоняясь вперёд, чтобы видеть лицо Юкио.

– И?

– Написала, что сожалеет обо всём произошедшем, и предложила повышение – службу в святилище Фусими Инари Тайся.

– Разве не об этом