Ведьма и инквизитор - Надежда Юрьевна Волгина

Ведьма продолжала стонать и извиваться всем телом. Дарниру не хотелось покидать теплую кровать, но сделать он это был вынужден. Надо бы заткнуть пасть этой твари, но сначала следует разобраться, что же с ней происходит.

Дарнир приблизился к ведьме и какое-то время рассматривал её с высоты своего роста. Мелькнула мысль, что он вынудил её спать на холодном полу, тогда как сам нежился под толстым одеялом. Но разве такие, как она, достойны, чтобы обращались с ними как с людьми? Нет, конечно!

- А-а-а… - сорвался с губ ведьмы более громкий и самый протяжный стон. А на губах появилась улыбка блаженства.

И тут Дарнира осенила мысль – да она же только что получила оргазм. Всё – поза, моментальная расслабленность, выражение лица – всё указывало на то, что ведьма только что удовлетворила собственную страсть. Но как такое возможно? Такое Дарнир наблюдал впервые. И злость не заставила себя ждать.

- Просыпайся, потаскуха! – несильно, но ощутимо, пнул он ведьму в бок.

Девушка дернулась и открыла глаза. Мгновенно в них проступило осознание. И тогда она повела себя еще более странно. Вскочила, куда-то рванула. Естественно, натянулась веревка, и ведьма рухнула на пол. Звук был ощутимый, и теперь уже она взвыла, должно быть, от боли. Постанывая отползла к стене и сжалась в комок, пряча лицо в коленях. От быстроты смены действий Дарнир даже немного растерялся. Вот уж не предполагал, что она настолько испугается. Но жалости в нем не было, лишь удивление. И привычное презрение.

- Для ведьмы ты слишком труслива, - усмехнулся он. – Должно быть, ты худшая из всех…

Какое-то время ведьма молчала, а потом Дарнир разглядел её глаза. Сегодня была последняя фаза полнолуния, и янтарный отсвет не удивил. А вот другое показалось странным – с момента пробуждения прошло какое-то время, а глаза ведьмы продолжали светиться. И сейчас Дарнир в них читал неприкрытую ненависть. Что ж, он ненавидит её не меньше. Получается, что у них это взаимно.

- Да, я ведьма! – с вызовом проговорила девушка. – Но я не сделала ничего, чтобы заслужить подобное обращение.

Слух резанула довольно грамотная речь. До сего дня Дарниру приходилось иметь дело с отбросами, которые и двух слов связать не могли толком. А эта… по всему выходило, что она обучена грамоте.

- Неужели? – взлетели брови Дарнира. – Значит, жизни сотни людей для тебя ничего не значат? А ведь там были дети…

Сколько же в ней злобы, раз так искусно притворяется. Лживое жестокое отродье, в котором нет ничего человеческого. Дарниру захотелось плюнуть ведьме в лицо, едва сдержал этот порыв. И кулаки сжались сами, хоть и не в его правилах было обижать женщин. Но разве ту, что сейчас сидит у его ног, можно назвать женщиной?

Совсем уж некстати вспомнился вечер накануне, когда заставил ведьму снять вонючее тряпье и загнал в ванную. Тогда он увидел её обнаженной и в какой-то момент даже поймал себя на том, что любуется красотой ею фигуры, форм… Но то была лишь красивая оболочка для гнилого нутра. И образ этот Дарнир стер из памяти. Правда вот сейчас он снова всплыл.

- Дети?.. О чём вы говорите? – нарушил тишину глухой голос ведьмы. Глаза её потухли, и сама она снова скорчилась, как от приступа боли.

- Хватит! Сама ты, наверное, уже давно сбилась со счета, скольких людей погубила, скольких заманила в свои сети, чтобы убить потом. Ты!.. – ругательства рвались с языка, но Дарнир не позволил им излиться. Хватит с него, что в обществе этой ведьмы, у него в голове роятся мысли одна чернее другой. Воспоминания всплывают те, что уже давным-давно похоронены в глубине души. Один вид этой мерзавки будит в нем звериные инстинкты. И ни с одной другой ведьмой раньше с ним такого не случалось.

- Я… Я никого не убивала…

Голос ведьмы звучал всё слабее. А саму её била дрожь. Не хватало еще, чтобы она разболелась, а еще хуже – окочурилась. Для такой это будет слишком лёгкая смерть, без искупления.

Дарнир вернулся к кровати и стянул своё одеяло.

- Закутайся, чтобы согреться, - кинул он одеяло ведьме. – Спать осталось пару часов, а потом снова двинемся в путь…

Смотреть на ведьму больше не осталось сил. Слишком уж она жалкая. И спать ему теперь придется, не укрываясь.

***

Тело бил крупный озноб. Болела каждая мышца. А голова была словно в огне. Нария осознавала, что заболела. Скорее всего, простудилась. И даже не холодная ванна была тому виной. Скорее всего, случилось это раньше, во время скитания по лесу.

Мысли путались все сильнее. Что там говорил инквизитор? Что она кого-то убила? Сотню людей, детей?.. Но это же бред какой-то! Или ей всё это только послышалось, и это она сейчас бредит?

Но одеяло, что приятно придавило её своей массой, ей точно не привиделось, не навеялось бредом. Из последних сил Нария закуталась в него с головой, откидываясь на пол и закрывая глаза.

Согревалась она медленно, и озноб никак не уходил. Раньше она никогда не болела. Если чувствовала приближение хвори, то сразу же излечивалась магией, каждый раз радуясь, что есть такая возможность. А сейчас именно этого она и не могла сделать.

Что-то ей снилось, а что она не помнила. Наравне с болью, было что-то еще, что испытывало её тело. Отголоски чего-то… приятного, да! Странное сочетание, но именно это чувствовала Нария. И где-то внизу живота не болело, а ныло – сладко и тягуче.

Проснулась она вся мокрая на мгновение раньше, чем её разбудил инквизитор. Должно быть, за пару часов сна в тепле жар у нее спал. И особенно порадовало, что при пробуждении она не испытала новой боли.

Глава 12

- Мам, Крей…

- Замолчи, Лиана! Сейчас же замолчи! – закричала Анита, и лицо её пошло красными пятнами. А она лишь хотела сказать, что брат обязательно вернется. Правда, сама в это верила с трудом.

Лия оглянулась, опасаясь, что крики матери разбудят раненного незнакомца. Но тот продолжал безмятежно спать, разметавшись по жесткому ложу.

- Больше ни слова о нем! Ты поняла? – в голосе Аниты появилась угроза, и она медленно приблизилась к дочери, глядя