Мэг Кэбот - Ненасытный

— Может, она хочет быть автогонщицей, — предположил Эмил.

— А князь Лучан ее обеспечит, — проигнорировала его замечание Мэри Лу. — У них много общего, он ведь тоже писатель.

— Писатель писателю рознь. Лучан пишет документальные исторические труды и ясно дал понять, что намерен оставить свой визит вне зоны радара. С Дракулами у нас сейчас напряженно, а эти убийства…

— Хватит нервничать. Ни один мужчина не откажется пообедать в обществе стольких прекрасных дам. — Мэри Лу ткнула мужа в едва наметившееся брюшко. — Не говори, что тебе бы этого не хотелось, да ты и так…

— Ладно. — Внутренности Эмила, скрутившиеся винтом, немного расслабились. — Может, он не будет так уж сильно протестовать. Есть ему тоже надо.

— Вот именно — так почему бы не делать это в обществе привлекательных женщин.

— Действительно, почему. — Эмил окончательно успокоился, признав правоту Мэри Лу.

Мужчине в конце концов нужно есть.

Глава четырнадцатая

3.45 по североамериканскому восточному времени.

14 апреля, среда.

Парк-авеню, 910, кв. 11В.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Мина посмотрела на ярко-красные циферки электронных часов. Три сорок пять. Через пять часов на работу — еще четыре можно поспать, а там пора собираться.

Но сон не шел. Она смотрела в потолок, скрипела зубами и думала. О Елене, избитой так, что трудно узнать, о Шерил, о КДИ, о несостоявшемся повышении, о Джоне, о родителях, о Дэвиде, о графине, о Лейше и Адаме с ребенком.

Теперь ей определенно уже не уснуть без помощи оранжевого пузырька из аптечки в ванной. Мина терпеть не могла таблетки, но обходиться без них ей становилось все труднее.

В аптечку она залезть не успела: к ней, клацая когтями, направлялся Джек Бауэр, подумавший, что уже утро и его сейчас поведут гулять.

— Ладно, — сказала шепотом Мина. — Пойдем, так и быть.

Она выплюнула в раковину назубник, тихо надела пальто и кроссовки, сняла с крючка поводок. Выведу его ненадолго, минут на пятнадцать, решила она, а потом опять лягу. Приму полтаблетки и просплю спокойно оставшиеся четыре часа.

В вестибюле, уронив голову на учебник, спал Прадип, ночной швейцар. Он учился на массажиста — хороший выбор, по мнению Мины. В наше время многие работают, и когда им за восемьдесят, а Прадип пока не собирается умирать.

Она прошла мимо него тихонько, чтобы не разбудить, — тяжел хлеб швейцара. На тротуаре Джек Бауэр тут же задрал ногу у пальмы в кадке, за пределами красной дорожки. Мина ждала, вдыхая свежий утренний воздух — или ночной? Небо было темно-синим над головой, чуть светлее за высокими домами на горизонте.

Когда она дернула за поводок, Джек Бауэр послушно затрусил рядом. Ночью они всегда гуляли одним и тем же маршрутом: по Парк-авеню до Семьдесят восьмой, мимо собора Святого Георгия, закрывшегося на необходимый ему ремонт, на Восьмидесятую и домой.

Этой ночью (или утром) Джек вел себя беспокойно. Не обнюхивал свои традиционные места, зато воздух нюхал то и дело, как будто… предчувствовал что-то.

С ним такое бывало нередко. Он же Джек Бауэр в конце концов, комок нервов, всегда ожидающий худшего. Каждый раз лает у двери, когда графиня с мужем возвращаются после выхода в свет.

Мина шла за ним, лениво подумывая, как ей втиснуть Шерил в вампирский сюжет Шошоны. И Елена… может, надо было пойти вместе с ней? Сказать что-нибудь этому ее бойфренду, посмотреть на него. Дать понять, что она о нем кое-что знает. Размышляя обо всем этом, Мина увидела первого с момента выхода пешехода. Он шел ей навстречу по той же стороне улицы.

Очень высокий, в длинном черном пальто-тренче, похожем на средневековый плащ.

Мина натянула поводок не только потому, что Джек зарычал: к ней по темной улице приближался крупный незнакомый мужчина. Чего его носит в четыре утра без собаки? Пьяный скорее всего.

Неудивительно, что Джек Бауэр беспокоится — ей вот тоже не по себе.

С двух сторон они подошли к широким ступеням огороженного Святого Георгия, и Мина при свете прожекторов рассмотрела, что прохожий необычайно хорош собой, что лет ему тридцать пять — сорок и что его статус респектабельного здешнего жителя не вызывает сомнений. Одет и подстрижен безупречно, даже бакенбарды нужной длины.

Это я выгляжу подозрительно, если уж на то пошло, сообразила вдруг Мина. Волосы, конечно, торчком, не накрашена, между пальто и поношенными кроссовками видны голубые пижамные штаны с белыми облачками.

Мина подняла на незнакомца глаза — Джек Бауэр рычал точно зверь лесной — и улыбнулась в порядке извинения. За собаку и за свой вид.

Он улыбнулся в ответ. Глаза у него были темные и загадочные, как многочисленные окна вокруг.

Можно было расслабиться. Угрозы этот мужчина не представлял. Мина не знала даже, когда и как он умрет. Вообще ничего не знала о нем.

Абсолютно.

— Ш-шш, — сказала она Джеку Бауэру, и тут на них обрушилось небо.

Глава пятнадцатая

4.00 по североамериканскому восточному времени.

14 апреля, среда.

Собор Святого Георгия.

Восточная Семьдесят восьмая ул., 180.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Не то чтобы все небо, но солидный его кусок. Мина с криком согнулась, прикрывая Джека Бауэра от темной массы, летящей на них со шпилей собора.

Сквозь неведомого происхождения тучу просвечивали прожекторы и желтые фонари — это привело Мину к выводу, что сверху падает отнюдь не отломившийся наконец-то фрагмент Святого Георгия.

Миг спустя она окончательно поняла, что это. Невероятно, но факт: летучие мыши!

Сотни, если не тысячи, вопящих тварей. Розовые рты разинуты, когти выставлены вперед, желтые глазки навыкате, размах крыльев не меньше фута. Заслоняя собой большую часть неба и фонарей, они пикировали прямо на Мину и ее собаку, помесь шпица с чау-чау.

В первый момент Мина застыла — не столько от страха, сколько от шока. Вот, значит, как ей суждено умереть? Ее загрызут летучие крысы?

Она так долго имела дело с чужими смертями, что как-то позабыла о своей собственной. Сейчас, когда та подступила вплотную, в голове у Мины стучало одно: как же я ничего не почувствовала?

На второй вопль ее уже не хватило. Мина схватила на руки Джека Бауэра — жуткие нетопыри были почти с него величиной — и упала на мостовую, защищая собачку, лицо и глаза. Зарывшись носом в мех Джека, она истово молилась, хотя особо набожной никогда не была. Пожалуйста, пожалуйста, молила она непонятно какого бога, а крики летучих мышей звучали все громче.