Нора Робертс - Родовое проклятие

Ознакомительный фрагмент

— Брошу. После такого плотного завтрака пешая прогулка отлично пойдет на десерт.

— Тело мое охраняешь? — Он обхватил ее руками за плечи и притянул к себе, так что их бедра соприкоснулись.

Одета она была по-рабочему — в грубых штанах и куртке, крепких сапогах, а волосы собрала в косу и выпустила над застежкой видавшей виды бейсболки.

И несмотря ни на что — глаз не отвести, подумал он. Черноглазая Мира, несущая цыганскую кровь.

— Твоему телу сторож не нужен. — Она подняла голову и посмотрела, как в небе кружат хищники. — За тобой вон кто приглядывает!

— И все равно спасибо за компанию! А заодно ты мне расскажешь, что тебя тревожит.

— По-моему, одно то, что какой-то безумный колдун задался целью нас истребить, уже немалый повод для беспокойства.

— Но ты же не по этой причине приехала вчера к Брэнне, да еще и ночевать осталась! Что, мужик напрягает? Хочешь, приструню?

Он согнул руку и показал кулак, заставив ее рассмеяться.

— Можно подумать, я сама не в состоянии приструнить кого хочешь, — отсмеявшись, хмыкнула Мира.

Теперь рассмеялся он, сама беззаботность, и еще раз толкнул ее в бедро.

— В этом я не сомневаюсь. Тогда что, дорогая? Что тебя тревожит? Я так и слышу, как у тебя мысли в голове жужжат, будто растревоженное осиное гнездо.

— А ты не слушай! — Но она действительно была расстроена, так что даже на миг прильнула к Коннору, обдав его запахом мыла из его собственной ванной. Ощущение оказалось неожиданно приятным.

— Да мама на меня насела. Дело вполне житейское. Донал, видишь ли, завел себе девчонку.

— Это я слышал, — ответил Коннор, хорошо знакомый с ее младшим братом. — Шэрон, кажется? Прошлой весной в Конг переехала? Славная девочка, насколько я могу судить. Милая мордашка, улыбка хорошая. Так она тебе не нравится?

— Да мне она очень даже нравится, тем более что Донал от нее без ума. Здорово видеть его таким влюбленным и таким счастливым, причем это у них взаимно.

— Тогда в чем проблема?

— Да он надумал съехать и поселиться со своей Шэрон.

Коннор призадумался. До чего же приятно шагать вот так на работу, да еще таким славным утром!

— Ему сколько? Двадцать четыре?

— Двадцать пять. Он уже не в первый раз от мамы съезжает. Но сейчас мама с моей сестрицей Морин что удумали? Сговорились и твердят, что я должна буду переехать назад к матери.

— Ну, этого они не дождутся.

— А я о чем? — Найдя поддержку в таком достаточно простом и очевидном вопросе, Мира вздохнула с облегчением. — Но они меня обкладывают со всех сторон. Давят на совесть, на логику, будь она неладна — как они ее понимают, конечно. Морин твердит, что мама не может жить одна, а я из нас всех одна несемейная — отсюда следует, что только я могу, так сказать, выровнять лодку. И мать поддакивает — мол, ей есть где меня разместить, а я сэкономлю на арендной плате, и вообще, как ей будет одиноко, если рядом не останется никого из детей…

Она сунула руки в карманы.

— К черту!

— Тебе что нужно — мое мнение или мои соболезнования?

Мира покосилась — недоверчиво и задумчиво одновременно.

— Пожалуй, твое мнение не помешает, но не обижайся, если я велю тебе засунуть его себе в задницу.

— Тогда вот оно. Ничего не меняй, моя радость. Начать с того, что, пока ты не стала жить отдельно, ты и счастлива-то не была. Что, станешь спорить?

— Еще чего! Я только этого и хочу — быть собой, остаться в здравом уме. Только…

— Если твоя мама боится одиночества, а Морин боится, что твоя мама — которая, кстати, и ее мама тоже, — останется одна, почему бы Морин не взять ее к себе? И жила бы старушка с ее семьей, а? По-моему, неплохая идея? Да и у Морин появилась бы помощница — с детьми посидеть, все такое…

— Слушай… Как это я сама не додумалась? — Мира подалась в сторону, ущипнула Коннора за плечо и исполнила энергичное па. — Почему мне эта мысль самой в голову не пришла?

— Ты еще не испила всю чашу угрызений. — По старой привычке он дернул ее за косу. — У Морин нет права принуждать тебя съезжать с квартиры, коверкать всю свою жизнь только из-за того, что ваш брат меняет свою.

— Да я понимаю. Только мама у нас до того беспомощная… Она такая с тех самых пор, как отец ушел. В целом она прекрасно справилась с тяжелейшей ситуацией, но, если останется одна, я представляю, с каким трудом ей будет даваться каждый день и каждая ночь. Она же места себе находить не будет!

— У тебя два брата и две сестры, — напомнил Коннор. — Уж впятером-то вы в состоянии позаботиться о матери?

— Самые умные ловко улизнули, верно? Здесь остались только мы с Доналом. Но я могу подбросить маме идейку перебраться к Морин. По крайней мере, это заставит Морин на время прикусить язык.

— Ну вот тебе и решение. — Вместе с ней Коннор свернул в сторону конюшни.

— Ты куда собрался? — опешила Мира.

— Провожу тебя до работы.

— Мне провожатые не нужны, спасибо. Шагай себе! — Она ткнула его пальцем в грудь и легонько пихнула. — У тебя своей работы полно.

День не предвещал никаких неожиданностей — во всяком случае, опасности Коннор не чувствовал. И после утреннего столкновения Кэвон наверняка забился в какую-нибудь нору и собирается с силами.

— На сегодня у нас уже заказано пять соколиных прогулок, и это еще не предел. Может быть, еще в лесу пересечемся.

— Может быть.

— Если гуднешь мне, когда закончишь, могу тебя здесь встретить и проводить до дома.

— Посмотрим, как пойдет. Поосторожней там, Коннор!

— Обязательно. Спасибо.

Мира свела брови, Коннор чмокнул ее в лоб и зашагал в свою сторону. Вид у него, на взгляд Миры, был самый беспечный, никогда не скажешь, что у него на плечах висит такой груз.

Оптимист до мозга костей, подумала она с оттенком зависти.

Она свернула на тропинку к конюшне и достала из кармана мобильник.

— Мам, доброе утро. — А потом она задаст жару своей надоедливой сестрице.

На территорию школы Коннор прошмыгнул через служебную калитку. Как всегда, он почувствовал в сердце и под кожей легкий трепет — словно биение крыльев. Для него это всегда была Птица — именно с большой буквы. Связь с Ройбирдом, как и магическая энергия, была у него в жилах.

Он бы охотно уделил какое-то время прогулке по вольерам и птичникам, поздоровался бы с ястребами, с крупной совой, которую они нарекли Брутом, — просто чтобы посмотреть, что да как, и услышать птичий клекот.

Но сегодня он уже на несколько минут припозднился. Коннор заметил, что один из его работников, тощий, как жердь, восемнадцатилетний Брайан, уже проверяет кормушки и поилки.