Роузи Кукла - Сфероидос. Часть первая. Сфероидос в огне

— А ты думаешь? — Уточняет она. — Откуда такие потери? Не от половой же инфекции они умирают. Не от сифилиса или гонореи?

— Одно. — Говорит она. — Приятно, что не ждешь, не мучаешься. Раз и готово! И никаких стариковских комплексов. Все уйдут, если так и дальше пойдет, считай, что в самом рассвете сил, а некоторые даже в юном возрасте.

Тема эта волнует всех, но она считается запретной. По уставу членам экипажей ее нельзя обсуждать и нельзя говорить с кем то. Можно бояться самой. Отвлекаться, забываться в сексе и вахтах, развлечениях.

Ну, вот мы и пришли. Говорит она и набирает код шлюза. Где-то в районе комнат номеров за тысячу сто двадцать, это что я запомнила, по номеру на стене. Шлюз отъезжает, и мы входим в каюту. Узкий, плохо освещенный коридор, в конце санитарный блок, по сторонам закрытые наглухо створки комнат. Типичная планировка.

Кстати пока шли по коридору, я отмечала про себя, что оказалась права. Это я настояла, чтобы на моем сферосоиде все коридоры были, как можно короче и у них было больше углов и изгибов. Это спасало от ударной волны и осколков. Ну, а пожары уже давно тушили вакуумом.

Не слышно ни одного постороннего звука. Лишь доносится монотонный гул работающих механизмов, где то в толще этажей. Это работает система вентиляции и насосы охлаждения реактора, пытаюсь отгадать я. Попасть в комнату, без желания хозяев нельзя. Это единственная привилегия, которая незыблемо соблюдается. Моно вызывает владельцев и стоит перед видеомониторов. На светящемся экране появляется довольно миловидное юное личико. Я стою сбоку, и мне не удается его рассмотреть. Что-то знакомое. Особенно голос.

— Моно? Привет! Заходи. А ты еще с кем-то?

Вхожу следом и поражаюсь. На всей площади довольно просторной и хорошо освещенной комнаты отгорожены застекленные боксы, в которых нагромождены стойки с аппаратурой и не отчетливо, а размыто, видны, контуры кроватей и лежащих на них людей.

— Меня не надо знакомить. — Говорит эта красивая девчонка. Я сразу же в ней узнаю нашу первую красавицу Амодо. Знаю, что она дружит с Моно.

— Ты, считаешь, что уже можно? — Спрашивает она, заговорщицки и обернувшись, к Моно. — Что? Уже время пришло?

Они не громко переговариваются, почти не обращая на меня никакого внимания, а потом красавица Амодо отходит за стеклянную перегородку одного из боксов и что-то спокойным голосом говорит. Моно стоит рядом, и я вижу, как она волнуется. Я смотрю на нее и, встретившись взглядом, почему-то только глазами обозначаю вопрос. Мол, что и кто? Сначала выходит Амодо, а за ней следом почти такая же красивая девушка без кибердресса, а только прикрытая белым халатом. Такая же красивая потому, что у Амодо самая большая и красивая грудь и у этой девушки тоже.

— Знакомьтесь! — Представляет нам свою пациентку. — Вот мы какие!

Она поворачивается и помогает снять с голого тела своей пациентки, халат.

Я поражена! Что угодно, еще минуту, две, я могла ожидать увидеть, но то, что я вижу перед собой меня сразу, же приводит в трепет. Перед нами стоит трансвестит, или, как их там называли раньше? Этих мужчин, с яркими признаками женских особенностей тела. Весь облик женский, тонкие кости, плавные обводы тела, бедер, небольшие и покатые плечи, великолепная женская грудь и самое главное, это он! И я, изумляясь, произношу это в голос.

— Он! Он, черт, побери! Или я не баба!

Потом, я с замиранием сердца, подхожу к нему, ней, или как ее там, или его? Не важно, как! Главное, я вижу его, давно позабытый и так нами обожаемый предмет внизу, там, где и положено ему быть у настоящего мужчины! Смотрю и не отрываю глаз.

Моно и хозяйка Амодо подходят и вместе со мной присаживаются на корточки перед ним и смотрят на него. Я так долго и пристально смотрю, что ловлю себя на мысли, мне хочется! Ой! Как же мне его хочется! Не отдавая себе отчет, я протягиваю руку и поражаюсь от первого прикосновения.

— Он живой! Он настоящий!!! Девочки!!! Как же, как это так? Как возможно?

У меня даже голова закружилась, когда я представила себе все то, что можно с ним и как.

А рука, что прикоснулась, сама полезла по волшебному, теплому и упругому отростку на этом теле и вдруг замерла от того, что я первоначально почувствовала, а затем увидела, что он шевельнулся, и стал набухать прямо на моих глазах и стал дыбиться!!!

От неожиданности я опрокинулась и села на пол. Ничего не видела и не слышала, а только заворожено смотрела на то, как он напрягся и, подрагивая, слегка раскачивается перед моими глазами.

— Боже!!! Где? Нет! Как? Как удалось такое? — Все это я выпаливаю громко и все еще сидя на полу.

Моно и Амодо подхватывают меня под руки, и помогает встать на ноги. Но я все равно смотрю только в одно место, не отрываю глаз. Не понимая, что это не правильно, что я так не должна поступать. Но я не могу, пока что с собой совладать.

— Оно! — Теперь до меня стал доходить голос Моно.

— Оно! Приходи в себя! Слышишь? Возьми себя в руки!

Я настолько поражена, что не управляю собой. Но все же, справляюсь потом и тут же, говорю.

— Такое впечатление на меня не произвел ни один метеорит, которые тоннами и градом сыпались на нас все это время. Я не получала от них такого потрясения, как сейчас. Мне показалось, что именно в меня врезался один из метеоритов! Я его хочу хорошенечко рассмотреть! Это возможно?

— Как скажите, чиф!

— А можно со мной пойдет Моно?

— Для вас, все возможно.

Его, ее или, как? Не могу пока понять, как назвать. Уложили, и я сижу перед ним, за спиной стоит Моно.

— Можно потрогать? — Спрашиваю владельца сказочного предмета.

— Трогайте.

— Он, что? В самом деле, такой?

— Да! Это не муляж.

— Он твой?

— Мой! А то, чей, же? Или вы думаете, что его кто-то из мужчин обронил?

— Но как? Как он остался, нет, как он прикрепился, или вырос? Ведь ты же женщина? Я же вижу!

— Да! Раньше именно так, а сейчас вот такая!

— Тебе нравится?

— Вы, что? Смеетесь? Это не то слово! Особенно, когда я им пользуюсь по назначению!

— И что?

— Что? Что вы спрашивайте? О чем?

— Ну, как впечатление?

— А как вы думаете? Вы же понимаете, почему мужчины так нас добивались? Это же просто! Все понятно! Но я без этого теперь и дня не могу. Извините, за прозу, но я его все время тереблю, заставляю работать. Жалко, что пока, все труды в холостую.

— Моно! А почему в холостую? Почему не… и с… — Опять сбиваюсь и теряюсь, представляя, как это будет со мной.

А потом, вдруг с ревностью, обращаюсь к ней.

— А ты? Ты уже пробовала? Как он? Тебе понравилось? Ты оценила?!!!

— Успокойся! Это не моя функция.