Победоносец - Anne Dar

парнем, могу интересовать эту девушку. Почему у меня изначально была такая стойкая уверенность в том, что разница между нашими социальными положениями может стать для неё непреодолимым препятствием, и почему я не подумал хотя бы попробовать разобраться, откуда растёт корень этого моего умозаключения? Ответ, на самом деле, прост: в семнадцать лет ты больше мечтаешь и выдумываешь, нежели зришь в корень.

***

– Есть тайный ход, в стене за моим домом – он отцовский, и отец не знает о том, что мы с Отрадой тоже иногда им пользуемся, когда хотим выйти из Замка незамеченными, – она уверенно делится со мной своей важной тайной, при этом совсем не глядя на меня: мы сидим у самого края озера, и она бесцельно рвёт дикие фиалки у своих ног и бросает их фиолетовые лепестки в воду. Подумав о том, что её тонкие пальцы теперь будут пахнуть сладковатым ароматом лесных цветов, я непроизвольно смущаюсь от собственных мыслей и отвожу взгляд в противоположную сторону. Тем временем обычно менее разговорчивая Ванда продолжает давать волю словам, и это спасает меня, так как я, кажется, совсем потерял дар речи, как только увидел её в расшитом орнаментом сарафане, в котором прежде её не видывал – должно быть, обновка, подаренная с щедрого плеча её отца: – Ты ведь тоже слышал, что на Большой Земле железные машины возят людей быстрее, чем лошади?

– Слышал.

– И будто есть устройства, по которым люди разговаривают друг с другом несмотря на то, что находятся на большом расстоянии друг от друга.

– Слышал.

– И будто бы железные птицы бывают разными, и не во всех краях царствуют все четыре поры года, и каменные города ночами светятся разноцветными огнями, и люди живут не за счёт милости природы, а за счёт своей изобретательности, и будто бы железные дороги могут умчать тебя на край света.

– Слышал.

– А увидеть бы хотел? – она вдруг резко, уверенно заглянула в мои глаза, и я замер. Должно быть, она ожидала от меня ответа на её вопрос, но я уже не помнил, о чём она спросила, потому что всецело сосредоточился на близости её лица к моему – надо же, какие у неё пушистые ресницы! Так и не дождавшись от меня ответа, она вдруг продолжила говорить, немного подавшись назад, но не отводя от меня настойчивого взгляда: – Добронрав, ты не чувствуешь нас обделёнными?

– Обделёнными? – переспросил я, а сам зациклился на том, что она обозначила меня и себя в сборное “нас”.

– Просто я постоянно ощущаю это. Будто я живу в мире, переполненном чудесами, существующими совсем рядом со мной, но которые от меня скрывают те, кто их успел повидать в своей жизни. Я чувствую несправедливость. Думаю, что так нечестно: наши деды и родители собственными глазами видели чудеса Большой Земли и самостоятельно приняли решение отречься от них, но кто давал им право решать за нас? Меня никто не спросил, хотела бы я так жить, согласна ли я отречься… Может быть, я не хотела бы прожить всю свою жизнь, ни разу не увидев чудесных машин, ярких электрических огней, домов выше деревьев и девушек, которым разрешено ходить не в одних только сарафанах, а во всём, в чём их душам только будет угодно. Может быть… Я не хочу быть нововеркой.

Более дерзких слов от нововерской девушки я не слыхивал, и это сразу же повлияло на биение моего сердца – оно заметно ускорилось.

Я не успел ничего ответить – только приоткрыл рот, сам не зная, что сказать на такой страстный выпад, как вдруг девушка резко встала, будто не желая давать мне и шанса на ответное слово. Прежде чем я понял, что́ она собирается сделать, я хотел подняться, но, заметив, что она начинает расшнуровывать свою накидку, остановился, и в следующую же секунду тяжелая красная материя упала рядом со мной, слегка задев моё правое плечо. Я не успел опомниться, как она уже сбросила свой сарафан и осталась в одной белоснежной сорочке длинной до щиколоток и без рукавов. Она сбросила всего лишь два предмета гардероба – накидку и сарафан, – но для меня это было всё равно что полное обнажение. Не смотря на меня, она начала поспешно входить в воду, и я, опомнившись, вскочил на ноги вместе с её накидкой в руках, совершенно не понимая, что происходит и как мне реагировать на всё это. Девушка же, смело зайдя по бёдра в воду, вдруг обернулась и, продолжая смотреть прямо в мои глаза, не моргая, продолжила входить в озеро, пятясь назад, хотя по её крепко сжатым губам и плавному шагу было ясно, что вода холодная, что совершенно неудивительно для лесного озера.

Я думал, что она остановится, когда зайдёт до линии солнечного сплетения, но она уверенно зашла по грудь, а потом по шею, после чего, широко размахивая руками под водой, погрузилась по самые губы. Не веря своим глазам и всё ещё не находя способное быть для меня понятным толкование происходящего, я уже смотрел на неё не просто широко округлившимися глазами, но даже со слегка приоткрытым ртом. Передо мной словно предстала самая настоящая, вышедшая из славянских мифов русалка, от которой я в буквальном смысле был не в силах отвести своего заворожённого взгляда. И вдруг она вынырнула до уровня своей белоснежной ключицы и, словно поддаваясь мистическому инстинкту, продиктованному ей диковинной женской силой, отчётливо и с неподражаемой улыбкой произнесла:

– Не хочешь присоединиться?

Я ушам своим не поверил. Ванда, самая неприступная и гордая красавица во всём Замке, приглашает парня – меня! – присоединиться к ней во время плавания, когда её наготу прикрывает одна лишь сорочка! Не знаю, что в этот момент выражало моё лицо – не иначе как шок, – но я сразу же отбросил на пень её накидку и, опомнившись, уже не так поспешно снял свою. Решив не раздеваться до нижнего белья, чтобы не смущать девушку, я в итоге снял только накидку и сапоги с носками. Как только я ступил босыми ступнями в мокрую глину, я сразу понял, что это будет сложнее, чем казалось со стороны – вода оказалась не просто прохладной, а по-лесному студёной! Однако же Ванда не дрогнула, так что этот факт не позволял мне проявить даже малейшую эмоцию. К тому же, я с раннего детства был закалён январскими ныряниями в проруби во времена крещенских ночей при температуре в минус тридцать градусов, и зимними прыжками в сугробы после настоящей русской бани, так что такое