Западня - Ева Гончар

на помощь!» — но губы не шевелятся, грудь не может втянуть достаточно воздуха, глаза закрываются, и подступает сон, от которого уже не суждено проснуться.

И вот сквозь предсмертное оцепенение сна пробивается грохот распахнувшейся решётки, и голос Манганы почти приветливо спрашивает над ухом: «Ну как, ты передумал, голубчик?» — сил едва хватает на то, чтобы кивнуть. «Стоило ли устраивать цирковое представление? — ворчит Потрошитель. — Тебе бы уже десятый сон снился в тёплой постельке…» — и чьи-то руки рывком поднимают пленника с пола, чьи-то руки суют ему под нос кружку с остро пахнущим снадобьем, от первого же глотка которого он согревается, а от второго ему кажется, что внутри у него вспыхнул пожар.

На этом пожаре воспоминания заканчивались. Должно быть, потом его переодели: сейчас на Феликсе были штаны и рубаха из толстой некрашеной шерсти, а под ними, поверх магического пояса, очень грубое, но чистое бельё, — уложили в постель и дали подействовать снадобью и немного поспать. Следов обморожения он на себе не увидел, осязание вернулось, ничего не болело, кроме травмированной ноги, которая будет заживать ещё пару дней. «Я живой, — подумал оборотень и, наконец, решился полностью открыть глаза. — Главное, злыдни болотные, что я живой, а уж удрать отсюда я сумею!»

Манганы рядом с клеткой уже не было. На столе, придвинутом к кровати, обнаружились большая миска горячей похлёбки, краюха хлеба, давешняя железная кружка и кувшин с каким-то питьём. Феликс поел, стараясь делать это как можно медленней — и как можно меньше думать о том, что ему предстоит. Ничего хорошего наступивший день не сулил.

Но даже завтрак перед казнью невозможно растягивать до бесконечности. Как только был съеден последний кусок хлеба и выпиты последние капли безвкусного питья, тощая фигура Потрошителя тут же возникла за решёткой — похоже, «естествоиспытатель» в нетерпении считал минуты где-то рядом. Он был облачён в чёрный лабораторный халат с вышитой на нагрудном кармане индрийской Короной и зажимал под мышкой толстую конторскую книгу в коричневом потёртом переплёте.

— Как видишь, голубчик, свою часть договора я выполнил — от голода и холода ты не умрёшь. Надеюсь, что и ты меня не разочаруешь! — проскрипел Мангана.

— Что я должен делать? — стараясь не выдать охватившего его страха, спросил Многоликий.

— Ляг, — Придворный Маг показал подбородком на кровать. — Руки на подлокотники.

Феликс подчинился. Как только он коснулся подлокотников, раздался щелчок, запястья прижало тугими металлическими зажимами. Ещё один щелчок, и тяжёлая перекладина в изножье опустилась, прижимая к матрасу лодыжки.

— Вот и славно! — Мангана потёр ладони и зазвенел ключами, отпирая клетку. — Ты-то, приятель, выспался от души, а я сегодня глаз не сомкнул от волнения — так мне хотелось поскорее приступить к работе!

* * *

Череда неприятных и тревожных событий, начавшаяся вчера вечером, похоже, и не думала заканчиваться. Даже неизменно-флегматичная Валькирия удивлённо подняла брови, когда Принцесса вернулась с обеда ещё более возбуждённой и расстроенной, чем была.

— Уходи и не появляйся до вечера, — с необычной для неё резкостью распорядилась Эрика.

— Но, ваше высочество, как вы-то? Кто вам поможет поменять пла…

— Ерунда, сама справлюсь, — отмахнулась девушка. — Печка натоплена? Ну и иди. Съезди в город, — у неё кольнуло сердце от одного лишь упоминания о недоступной столице. — Поужинай с этим… как его…

— С ветеринаром Ларсеном, — подсказала Вальда.

— Вот-вот. Ты говорила, он хороший парень… Я никуда сегодня не пойду и никого не желаю видеть.

Горничная присела в книксене — исполнять почтительные движения, не теряя чувства собственного достоинства, она умела не хуже Принцессы, — пожелала приятного вечера и скрылась за дверью.

«Поужинай с ветеринаром Ларсеном…» Эрика представила, что бы подумала практичная Валькирия, узнай она, как её хозяйка в эту минуту рвёт и мечет из-за того, что придётся выйти замуж за императорского сына, и расхохоталась — но радости в её смехе не было.

Придётся ведь, как пить дать, придётся! Достаточно было видеть лицо отца во время недавнего разговора, чтобы понять, что никаких возражений Король не примет.

— У меня для тебя отличная новость, — когда они остались вдвоём в столовой, сообщил Скагер, улыбаясь так сердечно, будто утренней ссоры между ним и дочерью не было вовсе.

— Какая, папа? — замирая, спросила Эрика.

Ей вдруг представилось, что он передумал — и собирается выполнить её вчерашнюю просьбу… но долго это сладкое заблуждение не продлилось.

— Ты выходишь замуж, — сообщил отец.

— Я — что?.. — Принцессе показалось, она ослышалась.

— Ты выходишь замуж, — с удовольствием повторил Король. И добавил, прежде чем она успела отреагировать: — Принц Аксель намерен просить твоей руки.

— Но я не хочу замуж, папа! — бухнула Эрика и тут же пожалела о своём порыве.

Бесценная улыбка пропала с его лица, пронзительные серые глаза раздражённо сузились.

— Разве я спрашивал, хочешь ли ты замуж, девочка? Ты не хуже меня знаешь, какие возможности для королевства откроет твой союз с сыном Джердона. И я не допущу, чтобы этот шанс был упущен.

Потрясённая Принцесса склонила голову, не зная, как возразить. Идею о том, что замуж она выйдет в интересах Короны, ей вдалбливали с самого детства и, кажется, успешно вдолбили. Но в глубине души она верила, что с ней случится чудо — она возьмёт и влюбится в человека, предназначенного ей в мужья, как влюбилась однажды мама в принца Скагера. И уж конечно, Эрика не думала, что перспектива замужества обрушится на неё так скоро — на следующий же день после совершеннолетия.

— Принц Аксель молод, красив и умён, — сухо проговорил отец. — Известно, что у него спокойный и добрый нрав, любая женщина была бы с ним счастлива. Ты не морщить носик должна, девочка, а благодарить меня за то, что у тебя будет такой муж. Наследницам трона обычно везёт куда меньше.

— Спасибо, папа, — послушно ответила Эрика, думая о своём.

Молод, красив и умён… верно. Вчера он весь вечер заботился о ней и прикрывал от нападок Ингрид и от назойливого внимания Пертинада. Но представить себя женой Акселя ей не удавалось. А если сделать так, чтобы он сам отказался от этого брака? Она могла бы, например…

— И не вздумай срывать помолвку, — острым лезвием врезался в её мысли голос Короля. — Иначе ты не только меня вгонишь в краску, в чём преуспела за последние два дня, но покроешь позором всё королевство. А следующим кандидатом в твои мужья станет…

— Ну что ты, папа, мне бы и в голову не пришло нарушить твои планы, — перебила Принцесса, испугавшись, что чудовищное «герцог Пертинад» в окончании фразы просто-напросто её раздавит.

— Умница.