Катерина или испанская роза для демона - Анна Чайка

Что за чертовщина! У окна никого нет, только плачь все равно слышен.

— Ты куда спряталась? — спросила я.

— Я не пряталась. — ответила пустота. — Ты просто свет включила.

— Так ты не…

— Живая я! Живая! — воскликнули громко.

— Ну раз живая, покажись.

— Не могу! — и зарыдала еще сильнее. — Я только в лунном свете видна. — пояснила она мне спустя какое-то время. — Проклятие на мне такое, вот уже без малого триста лет.

— Так ты дух!? — с облегчением выдохнула я. — Дух Академии. А чего ревешь, снимем мы твое проклятие. Гремуар только достану.

— Правда! — с такой надеждой произнесла пустота.

Что стало немного неудобно, а вдруг оно не получиться?

— Ну, я постараюсь. — пошла я на попятную. — Но будь спокойна, бабушкины заклинания еще никогда не подводили! Она знаешь, однажды духа лесного от проклятия этим заклинанием спасла!

— Ладно, коль на лесном духе сработало, может и мне поможет. — тяжело вздохнула моя оппонентка. — А гремуар далеко?

— Так в спальне.

— А что стоишь то тогда? Иди, неси!

Что за жизнь, а? Не успела познакомиться, уже командует!

Но за гремуаром пошла.

Гремуар — обязательный элемент всех уважающих себя ведьм. Ты не можешь называться ведьмой, если у тебя нет гремуара. Обычно его дарит девочкам старшая ведьма в роду. Но нам с Лизой гремуары  дарила мама, когда нам исполнялось по десять лет. Бабушке всегда было не до нас. Но надо отдать ей должное она разрешала списывать свои заклинания. А это многого стоило.

Найдя подходящее заклинание и взяв кусок угля, снова вышла в гостиную. Прямо под ухом раздалось:

— Ну, что? Нашла?

— Слушай, не знаю, как тебя зовут. Но если будешь так подкрадываться, я останусь заикой. И это будет на твоей совести. — предупредила ее я.

— Прасковья!

— Катерина!

— Приятно!

— И мне!

При этом я чертила знаки на полу.

— Все! Вставай в круг.

— Уже? — удивилась Прасковья. — А где свечи, где заговоренная соль.

— А зачем? — теперь пришла моя очередь удивляться.

— А я почем знаю, ты же ведьма! Вы же любите всю эту атрибутику.

— Не, не надо ничего. Морозовы и Мещерские сильные ведьмы, нам вся эта лабуда не нужна. Встала? — странно разговаривать с пустотой.

— Давно уже! — ответили мне из центра пентаграммы.

— Чтобы ты не чувствовала, ты не в коем случае не должна выходить из круга.

— А если ты меня развеешь?

— Не собираюсь! Просто может быть не приятно или больно. Но ты должна терпеть.

— Ладно, но учти! Если развеешь — останетесь без академии.

Я начала читать заклинание. Сначала не торопясь, с толком, с расстановкой. Потом все убыстряясь и повышая голос. Вместе со мной менялась погода. За окном начал хлестать дождь. Его капли все сильнее били по стеклу. В конце я резанула по ладони ритуальным  ножом. И дождь за окном полил стеной.

— Ничего себе, дождь под куполом!  Никогда такого не было!

Я посмотрела на пентаграмму. В ее центре стояла немного прозрачная девочка.

— Получилось! — улыбнулась я.

— Получилось? — взвизгнула Прасковья. — Правда? А ты не обманываешь?

— Сама посмотри, в спальне зеркало есть! — ответила ей.

— Больно умная?

— Почему?

— Так, когда духи в зеркалах отражались-то?

— Извини, не знала!

Я, правда, не знала!

— И какая ты после этого ведьма? — ехидно спросили меня.

— Я еще учусь!

О! — подняла вверх указательный палец  девчушка. — Пойду Таньке покажусь. А то она с некоторых пор при свете спит.

И исчезла.

— А где спасибо! — крикнула я в стену.

Но мне, естественно, никто не ответил.

Да и ладно! Спать пойду!

Но только я забралась в кровать. Поерзала, ища удобное положение на этом автодроме. Уложила голову на подушку. Честно решив доспать положенные мне часы. Как в комнату ворвалась Прасковья. Вприпрыжку, через стену.

— Спасибо! Спасибо! — визжала она.

Забралась на кровать. И начала пытаться толи обнять, толи придушить. Целуя при этом в обе щеки. Ну как целуя! Вы когда-нибудь с духом целовались? Странные ощущения скажу я вам. Вроде слышишь причмокивания, а ощущаешь легкий ветерок. Причем он не мимо пролетает, а тебя касается.

— Умничка моя! Красавица! — приговаривала при этом Прасковья. — Эй, ты чего! Спать что ли собралась! — удивилась она.

— Ага! — попыталась я кивнуть.

— Даже не думай! — тут же припечатал дух. — Сегодня мы отмечаем! Будут все наши. Я уже всех позвала, вот пришла за тобой. — продолжала щебетать Прасковья.

При этом мое одеяло само собой слетело с меня.

— Давай, давай вставай. — продолжила напирать Прасковья. — Можешь не переодеваться, там все свои.

— Но мне завтра вставать на свадьбу.

— Свою?

— Нет!

— Ну, тогда чего париться? Слушай, ну не стыдно тебе а? Я двести лет мучилась.  А ты пару часов пирушки потерпеть не хочешь!

— Ладно, пошли! — сдалась я.

Ко мне подлетели мои тапки в виде махровых овечек.

— Что, в этом?

— А ну да, извини!

Тапки сменились моими же кроссовками. Теми, что я еще не успела вытащить из сумки.

Обувшись, отправилась к двери. Выйдя в коридор,  Прасковья полетела, показывая мне нужное направление. Я же шла, а временами и бежала лишь бы не затеряться в этих переходах. Временами дух приостанавливалась и горестно вздыхала, что я иду слишком медленно. Я в ответ огрызалась,

— Это вообще -то не моя идея, устроить вечеринку у черта на куличках. Словно ты не дух академии, а последняя домовиха!

Ну вот в самом деле, до первого этажа идти было еще более-менее. А вот в подвале настоящий лабиринт!

— Слушай, а ты права! — остановилась Прасковья. — Пошли!

И мы развернулись в обратную сторону.

— Девочки! Муся! Дуся! — крикнула она на ходу.

Тут прямо из стены показались головы двух молодых домових.

— Чагось? — одновременно спросили они.

— Праздник переноситься! — ответила им дух.

— Ну вот, так всегда! — тоже в лад начали они.

— Мы будем отмечать в парадной трапезной. — перебила их Прасковья.

— Э! — я вот прям видела