Пленники чести - Александр Шатилов

на кухне, а все остальные только и заняты спором, слуг же я не видел весь день, так что некому за нами следить, — возразил Александр.

— Но я это чувствую, — продолжала Наталья.

— Должно быть, вы устали и немного не в себе после похорон, но я всё же верю вам, здесь порой происходит что-то необъяснимое, — ответил Александр.

Постепенно девушка, однако, успокоилась и решила, что её тревоги, в самом деле, связаны с переживаниями по смерти дядюшки. Поминальная трапеза между тем продолжалась ещё долго. Господа, немного успокоившись, примирились друг с другом, решив, что разговор по существу проведут после оглашения завещания. Когда обед был окончен, они перешли в гостиную с камином.

— С вашего позволения, Александр Иванович, я пойду отдохнуть, после похорон мне не очень хорошо, — сказала Наталья, обращаясь к молодому офицеру.

— Разумеется, Наталья Всеволодовна, позволите мне проводить вас до вашей комнаты? — спросил он.

— Благодарю, вы очень любезны, однако не стоит, я и так вас многим утруждаю, — краснея, ответила она.

— Александр Иванович, — вдруг обратился к нему Павел Егорович, — не соблаговолите ли примкнуть к нашей компании, поверьте, вы отнюдь не чужды нам. Не хотите ли вы сыграть с нами в преферанс или что иное?

— Идите с ними, я сама доберусь до своей комнаты, — мягко сказала Наталья и улыбнулась.

Александр Иванович поклонился ей и отправился к родственникам в гостиную. Тем временем в столовую вошёл Альфред. Он убрал со стола, собрал посуду и ушёл на кухню. Спустя минуту, в столовой открылась потайная дверь, из которой вышел человек, одетый в лохмотья, лицо его скрывал капюшон и грязная повязка. Он прислушался, затем закрыл за собой дверь и быстро направился прочь из столовой. Он прошёл по коридору, подошёл к декоративной голове льва, повернул её, и открылась другая потайная дверь, за которой этот человек и исчез. За ним дверь тут же затворилась, а голова льва встала на место.

В гостиной между тем сидели супруги Симпли, Павел Егорович, Александр Иванович, Алексей Николаевич и Карл Феликсович. Все, кроме Александра Ивановича, решившего предаться чтению книги, сидели за круглым столом и играли в карты. Игра постепенно подходила к концу и уже намечались проигравшие. Когда партия закончилась, Павел Егорович обратился к Александру:

— Отчего вы не играете с нами, милости просим, место за столом ещё есть.

— Я не люблю карты, Павел Егорович, — ответил поручик, прерывая чтение.

— Признаюсь, мне самому немного надоели карты, — сказал Павел Егорович, — Не откажитесь ли вы тогда от партии в шахматы?

— Отчего бы не сыграть, — согласился Александр Иванович.

— Вот и замечательно, вы не против, если я возьмусь играть белыми, — сказал Павел Егорович, подходя к шкафчику, где лежала шахматная доска.

— Разумеется, не против, — улыбнувшись, ответил Александр.

Джентльмены сели за игру, остальные же не обратили на них особого внимания.

— Признаюсь, мне не очень везёт в карточной игре, — сказал Павел Егорович, расставляя фигуры, вырезанные из слоновой кости и покрытые цветным лаком.

— Кому не везёт в картах, тому везёт в любви, — сказал Александр.

— Я всегда говорю то же самое, — ответил Павел Егорович, делая первый ход. — Не уверен, однако, что эта крылатая фраза верна. Ещё никогда не встречал на задворках игорного дома людей радостно переживающих за свих невест или супругов.

Затем последовал ответный ход Александра Ивановича и партия началась. Павел Егорович был хорошим шахматистом, одно атака сменялась другой, и на этот раз он был совершенно уверен в своей победе. Но неожиданно Александр сказал:

— Вам шах и мат, Павел Егорович. Конь съедает короля, вы проиграли.

Противник внимательно рассмотрел доску, сделал кое-какие вычисления в уме и с изумлением взглянул на поручика.

— Вот, что значит, что вы драгунский офицер, — сказал он, — ну и лихо же вы управляетесь с конницей!

— Ну что вы, это просто совпадение, вы тоже заставили меня немало подумать, — ответил польщённый и смущённый Александр Иванович.

— Неужели наш талантливый гроссмейстер изволил проиграть армейскому юноше, — с усмешкой сказал Карл Феликсович, отвлекаясь от преферанса.

— Да, друг мой, — ответил Павел Егорович, ничуть не смущаясь, — ведь в отличие от некоторых карточных игроков, он выигрывает абсолютно честно.

— Поостерегитесь так говорить, Павел Егорович, ведь я могу и обидеться на вас, — пригрозил ему Карл Феликсович, заметно помрачнев.

— Шахматы без сомнения глупая игра, — в один голос заявили супруги Симпли.

Однако поручику более не хотелось находиться в душной гостиной в компании родственников. Он откланялся и покинул заседавших господ, проводивших его равнодушными взглядами. Зайдя в свою комнату, он накинул шинель, надел тёплые сапоги и, заперев дверь на замок, направился к выходу из замка. В колонном зале всё ещё не был убран деревянный стол для гроба, накрытый бардовым покрывалом. Поручик постоял немного рядом с этим столом, жалея, что так и не увидел в последний раз своего деда, потом отворил дверь и вышел из замка. Снаружи было сыро, кое-где блестели лужи, в которых отражались лучи тусклого заходящего солнца, проглянувшего сквозь брешь в облаках. Ветер гудел между стволов вековых дубов, росших вблизи замка, который как будто нависал над окрестностями неприступной громадой. Александр Иванович медленно спустился по ступеням, ведшим в сторону от главного входа, и побрёл вдоль южной стены по неширокой дорожке, выложенной булыжником. Всё кругом покрывали опавшие листья. На чёрных ветвях переговаривались меж собой вороны и галки. С высокого холма всё было видно на многие мили окрест. Скошенные поля, редкие голые лиственные деревья и покрытые инеем хвойные леса расстилались перед ним, как на ладони. Этим живописным ковром можно было любоваться бесконечно долго. Повернув за угол, он прошёл к кованой калитке, за которой начинался пейзажный парк. Впереди показались скамейки, стоявшие напротив друг друга. На одной из них сидела Наталья Всеволодовна в чёрном платье и чепчике. Она смотрела в покрытую лёгкой дымкой даль. Рядом с ней стоял белый мраморный стол, сплошь усыпанный листьями. Александр подошёл ближе и встал рядом со столом, разглядывая эти листья. Наталья заметила его, но поспешила опустить взгляд своих прекрасных глаз.

— Как вы себя чувствуете? — спросил молодой человек, посчитав молчанье неловким.

— Благодарю вас, мне уже лучше, это место всегда успокаивало меня, — ответила Наталья Всеволодовна.

— Давно ли вы здесь сидите, — поинтересовался Александр.

— Я пришла сюда минут десять назад, хотя тут не замечаешь времени, так что я могла просидеть здесь и целый час, — ответила она, снова поднимая глаза и улыбаясь так мило и нежно, как могла улыбаться лишь она одна в этом унылом мире.

— Я тоже помню это место, — сказал Александр Иванович, немного помолчав.

Он ещё раз огляделся.