Чего желают боги - Юлия Цыпленкова

когда-то спасший меня от илгизитов, но уверенности не было.

– Эчиль!

От неожиданности я вздрогнула и обернулась. Менее всего я ожидала, что услышу имя нашей свояченицы. Но ее и не было поблизости. Эчиль оставалась на старом подворье с детьми. Однако был ее брат. Каману так и не удалось сильно продвинуться. Защитников Иртэгена на улице становилось всё больше, а захватчиков, прорвавшихся в ворота всё меньше. Иртэгенцы, забыв недавние страхи, с отчаянной отвагой бросались в драку. Оружием им служило всё: от топора до скалки, прихваченной с кухни. Люди давили обученных воинов уже не оружием, а собственной массой.

Каман сумел прорваться. Он отмахнулся от кого-то из иртэгенцев, полоснув того ленгеном. Мужчина с криком схватился за лицо, а каанчи, уже лишившийся саула, бросился по улице, продолжая выкрикивать:

– Эчиль! Сестра, не бойся! Эчиль, выходи, я спасу тебя!

– Спасет? – изумилась я.

Но навстречу ему уже бежал кузнец Тимер, его подручный Ярдым, а с ними Керчун и его люди. Увидев Камана, они остановились, подняли руки, и…

– Не может быть, – ахнула я.

Они держали что-то вроде арбалетов, но маленьких, больше вызывая аналогию с пистолетом. Грохота от выстрелов не было, все-таки это были арбалеты, и каанчи отбросило назад. Я растерянно обернулась к поляне, туда, где дрался с пагчи Налык, и увидела, что они трясут руками в ликующем жесте. Их враг пал – это было ясно и без пояснений. И вновь я посмотрела на брата Эчиль. Он приподнялся на согнутом локте, но вновь упал.

– Живо бегите к воротам! – выкрикнула я, открыв глаза в своем кабинете. – Подберите Камана и несите сюда!

– Что там? – подступил ко мне Юглус.

– Елган пал, Налык тоже. Каман, может, еще жив, и я хочу успеть спросить его, пока не поздно. Принесите его! – поднявшись с кресла, потребовала я.

– А каан?

– Живой, – устало улыбнулась я и повторила: – Принесите Камана!

Ягиры не двинулись с места. Они переглянулись и, вдруг вытянув свои ленгены из ножен, взмахнули ими:

– Хвала Белому Духу! Победа!

Глава 22

Я смотрела на молодого мужчину, еще почти юношу. Сейчас, когда его лицо исказилось от боли и подступающей агонии, разглядеть в нем знакомые черты было сложно, и все-таки это был брат Эчиль. Его тело было утыкано тонкими острыми штырями, они пробили даже халын. Кровь обильно залила умирающего каанчи, но никто не спешил облегчить его страдания – попросту не могли. Он умирал, и это понимала даже я.

– Каман, – позвала я.

Он открыл глаза и посмотрел на меня сквозь пелену страданий.

– Кто ты? – спросил каанчи… хотя нет, уже каан. Его отец пал, и наследник вступил в свои права, впрочем ненадолго.

– Я – Ашити, – ответила я. – Дочь вещей Ашит и жена каана Танияра.

– Пришлая, – прошелестел Каман и вдруг произнес с яростью: – Почему ты не сдохла?!

Я не ощутила ни обиды, ни злости, даже раздражения не было. Ничего нового он не сказал, однако мне хотелось понять причину этой лютой ненависти.

– Что дурного я тебе сделала?

– Моя сестра… – его голос ослабел, и я еле расслышала, что сказала молодой каан Белого камня. – Вы с Танияром… вы обижаете…

Сил на большее ему не хватило, но и так было понятно, что хочет сказать Каман.

– Эчиль – сестра мне и Танияру, – сказала я, глядя на него с сочувствием и жалостью. – Мы заботимся о ней и о Тэйе с Йейгой. После мужа она мне ближе всех.

– Лжешь, – буркнул каан. – Она хотела уйти, вы не пустили… заперли.

– Ашити, – Эчиль вошла на подворье. – Ты меня позвала, что случилось?

– Сестра…

Каман попытался приподняться, но лишь вскрикнул, так и не сдвинувшись с места. Я поманила Эчиль и шагнула в сторону, открыв ее взору причину моего зова. Она опустила взгляд, рассмотрела раненого и, вскрикнув, опустилась перед ним на колени.

– Брат, – дрогнувшим голосом позвала свояченица. – Каман…

Веки его дрогнули, он взглянул на нее, после попытался поднять руку, но и с этим не справился. Эчиль сама сжала пальцы брата, подняла его руку и прижалась щекой к ладони.

– Тебя обидели… прости…

Возможно, он хотел сказать больше, но произнес лишь то, на что хватило сил. Я поспешила пояснить, понимая, что в глазах Эчиль история выглядит иначе и она уловит иной смысл извинений.

– Похоже, отец солгал ему, что мы тебя не отпускаем в отчий дом. Сказал, что мы обижаем тебя. – Она обернулась и ответила удивленным взглядом. Я невесело усмехнулась: – Думаю, Каман не хотел этой войны, и отец сказал то, что заставило твоего брата взять в руки оружие. Он шел спасать тебя.

– Не хотел, – эхом отозвался молодой каан.

– Но это вранье, брат! – воскликнула Эчиль. – Танияр стал мне братом, он всегда заботился обо мне, больше мужа заботился. А Ашити мне сестра и подруга. У меня никого нет ближе них. Я не хотела возвращаться, осталась в доме мужа и была счастлива, пока не узнала, что отец решил идти войной на Зеленые земли. Но… – она нахмурилась, – но зачем он повел тебя? Разве ты не должен был остаться смотреть за таганом?

Теперь и я посмотрела на Камана, ожидая его ответ. Каан облизал губы, снова закрыл глаза и едва слышно ответил:

– Алдар. Отец… назначил… Я бы не пошел, никто… не… – голос его и без того слабый оборвался.

И все-таки он был еще жив, это было понятно по подрагиванию век. Эчиль порывисто обернулась ко мне:

– Ашити, ему надо помочь! Он нам не враг! Пусть Орсун поглядит его, пусть вылечит…

– Она уже осмотрела, – ответила я, с жалостью глядя на свояченицу. – Прости, сестрица.

– Где отец? – спросил Каман, и Эчиль снова поглядела на меня, ожидая ответа.

– Пал, – ответила я. – Он дрался с пагчи, не смог сдержаться. Бой был честным – один на один. Он убил Сердата – главу племени и пал от руки нового главы, который занял освободившееся место.

– Белая долина ждет его, – слабо улыбнулся каан Белого камня.

Я очень сомневалась, что Налыка духи примут с распростертыми объятиями. Дурпак уж точно не простит погубленных покойным кааном пагчи, а Белый Дух – нарушение его заповедей. Боги, да он же погубил родного сына! И ради чего? Ради мести Танияру за отказ истребить неугодное племя? За кусок Зеленых земель? Ради чего он придумал идти войной на таган, где жила его дочь и внучки?

Я понимала причину лжи, из-за которой Каман пошел на наш таган. Каан назначил его алдаром, а значит, ягиры уже слушались сына,