Анна Стриковская - Осел и морковка (СИ)

— Зачем ты на него наговариваешь? Он не преступник, а благородный господин.

Ой, святая простота.

— Знаешь, дорогой, я ни на кого не наговариваю, а рассказываю как было. Но если ты мне не веришь, давай проверим.

— Как?

— Будь завтра в то же время в моей комнате. Запирать тайный ход не стану, так уж и быть. Только не шуми, а внимательно слушай.

Парень заинтересовался, попытался выведать детали моего плана, затем хотел сорвать поцелуй, что ему в конце концов удалось. С трудом я спровадила его обратно в тайный ход.

А на следующий день я делала барону такие явные намеки на поиски сокровищ, что удивительно, как тот дотерпел до вечера. Сразу после ужина объявился в моей гостиной, вернее, на этот раз постучался в башню и я его впустила.

Чай со специальными добавками уже стоял на столе, а Мануэль сидел в засаде.

Сцена повторилась с небольшими вариациями. Барон был настроен вызнать у меня побольше, у него были сомнения относительно моей роли в замке, но ему почему‑то не пришло в голову отказаться от чая в моей комнате. Видно, считал его чем‑то невинным. Чай — не вино, ему не приписывают способности развязывать язык, а зря.

Стоило барону осушить чашку, как он расслабился и повторил практически все, что говорил в прошлый раз, но так как он был раздосадован, то не стеснялся в выражениях и костерил всех подряд: своего благодетеля герцога Ливерна, короля, Мануэля. Особенно Мануэля. Барон обзывал его щенком и дураком.

Я прямо слышала, как парень сопит от гнева. Но, к счастью, он сдержал данное мне слово и не выбежал с обвинениями, а дослушал до конца.

Конец же наступил тогда, когда я поняла, что ругательства пошли по второму кругу, а новой информации уже не будет. Тогда я предложила барону помощь мага и налила еще чашечку. В ней был сильный снотворный настой. Не тот, что действует через полчаса, а тот, что валит с ног на месте.

Барон проглотил содержимое и грузно свалился вместе с креслом. По башне разнеслось его:

— Хррр — хрррр…

На храп выбежал наконец герцог.

— Летиция! Я и не подозревал! Нет, у меня были сомнения… Но чтобы такого мерзавца мне послал король… Это ужасно. Что делать?

— В замке, насколько мне помнится, должны быть казематы. Нужно отнести преступника туда.

— Летиция, он же королевский эмиссар. Мы не имеем права!

На этот счет у меня было совершенно обратное мнение. Я подстраховалась. Конечно, голословные заявления немного стоят, поэтому у меня в кармане были записывающие кристаллы, которые я активировала один за другим. Барон наговорил на десяток смертных казней и три пожизненных заключения. Поэтому герцог мог его схватить, а если бы король стал докапываться, имел, что предъявить в качестве доказательства черной измены и коварных замыслов.

Протянула Мануэлю кристаллы на ладони.

— Я не имею, а ты…! В моих руках запись всего, что тут произнес этот тип. Если преступление или злой умысел доказаны, у герцога все права: схватить, допросить, судить и казнить. Это я точно знаю.

Герцог вдруг воспрял духом, а затем сник.

— Но он такой здоровый… Я не могу допустить, чтобы ты, девушка, таскала тяжести, а сам не утяну…

Таскать это спящее тело? Не хочется пачкать о него безразмерную сумку. Я усмехнулась и, велев Мануэлю связать гада, отправилась за тягловой силой. Базиль, узнав, что барона схватили с поличным, так обрадовался, что чуть из штанов не выпрыгнул. Живо поднял двух других слуг и все вместе они отправились в башню.

Мануэль, конечно же, никого не связал. Сидел за столом задумавшись и грыз печенье. Наливать себе из чайника он опасался. Ну и правильно. Барон дрых без задних ног, поэтому дал себя унести и запереть в каземат замковой тюрьмы, вход в которую нашелся рядом со входом в винный погреб.

Когда все закончилось и мы с Мануэлем вернулись ко мне в башню, он жалобно спросил:

— Летиция, неужели я такой дурак, что каждый норовит меня обмануть?

Я вздохнула и призналась:

— Ты не дурак, отнюдь. Но выглядишь… ты кажешься таким наивным, что прохвостов просто так и тянет тебя надуть. Не переживай. С годами это пройдет.

— Ты тоже, как и все, видишь во мне всего лишь ребенка. А ведь я мужчина! Ты мне так нравишься, Летиция…

Он попытался меня обнять. Пришлось переводить разговор в иное русло и отвлекать паренька, расспрашивая его о детстве, юности и о том, как он стал герцогом. Мой интерес к его прошлому показался Мануэлю много обещающим. Он уселся рядом со мной у пылающего камина и начал рассказ.

Жалостная история про то, как младшего сына младшего брата отправляют далеко от дома в чужую страну. Как он там мыкается, не имея лишних денег, как опорой ему служит единственный взятый из дому слуга.

А потом он внезапно узнает, что он остался на свете один одинешенек. Все его родные умерли в одночасье от страшной болезни, и теперь он наследник всех из богатств.

И вот, зная, что он — герцог Верканский, но не имея гроша за душой, он отправляется домой через три страны.

Кажется, этот путь домой и был великим приключением в жизни Мануэля. Выехал он из Кортала на коне, слуга его тоже. А вот примерно на середине пути в Мангре им пришлось с конями расстаться. Юный герцог сломал ногу и не мог двинуться с места. Денег у него не было, пришлось продать сначала коня слуги, а затем и его собственного.

— Ты представляешь, это же Мангра! Там запрещена даже лечебная магия! Того, кто ею воспользуется, казнят вместе с тем, кто ее применил!

А то я не знаю. Мангру я запомнила навсегда как очень малоприятное место.

— Так вот, перелом был очень нехороший, а местный знахарь еще и неправильно сложил кости. Я мог остаться хромым на всю жизнь, и это в лучшем случае. Но мне повезло. В той же деревне остановился маг Лиселио Гаспарди…

— Что?

О боги! Лиселио Гаспарди! Я знаю того, кто назывался этим именем! Армандо! Выходит, Мануэль знаком с моим Армандо? И даже ему благодарен?!

Герцог продолжал болтать, излагая историю про ногу, коня и обоз, а я сидела как из‑за угла мешком прибитая. Он наконец это заметил.

— Летиция, ты что, знаешь этого мага? Ой! Я, кажется, догадался…

— О чем?

— Он говорил, что у него есть любимая девушка, которая от него сбежала. Он торопился ее найти и именно поэтому купил у меня лошадь. А по твоему лицу вижу: он тебе не чужой. Летиция! Это ты та самая девушка?

Я говорила, что герцог сообразительный?

— Я.

— Ты его любишь.

Он даже не спрашивал, а констатировал факт. Пришлось подтвердить:

— Да. Я его люблю.

Кажется, теперь я это знаю точно.