Начать заново - Екатерина Котова

сказать и слова. На моем лице смешалось слишком много эмоций: гнев, раздражение, не понимание, безразличие. Как я могла вообще думать и что-то чувствовать к совершенно незнакомому человеку? Но Рим Рассел был особенный и похоже в ход шли любые средства, чтобы таким и оставаться. Изощренный обман — тоже способ.

Его брови нахмурились, эмоции сменялись за секунды. Затем взгляд вновь переместился на шею, где отсутствовало украшение и красовался след от укуса. В его взгляде было не меньше оттенков, чем в моем: удивление, понимание, раскаяние. Чушь! Просто хороша игра.

— Это было целью? — тронула я ладонью шею и в месте, где были две точки, почувствовала что-то вроде анестезии. — Отказ не принимается, как говориться. И как? Понравилось? — мои губы исказила горькая усмешка.

— Таяна… — начал было он.

— Меня обманывали по-разному. Но чтобы так! Дорогой подарок, чтобы скрыть содеянное. Умно! И отвратительно! — перебила его начало, взмахнув руками и со смаком впечатала рубины ему в грудь. На белой рубашке оно выглядело как кровавое пятно. Забавно, что я очередной раз так нелепо разочаровываюсь в мужчинах и отношениях. Он неловко подхватил украшение, точно впервые его увидел.

— Послушай, — начал было он, нахмурив брови, и я впервые обнаружила складку возраста на его лице. — украшение выбирала Элис, и я понятия не имел о случившемся. Но, поверь, будь это я, ты бы была уже мертва.

— Что?

— Жажда. Я подавляю слишком давно, чтобы позволить себе так просто слететь с катушек. А вот… — он задумался, отвернулся, и, расставив руки на мраморном парапете, посмотрел куда-то вдаль. Голова склонилась вниз, точно он раздумывал, стоит ли вообще произносить собственную мысль. Рубины красиво отливали кровавым цветом на белом мраморе в свете белоснежной луны.

— Не верю ни единому слову. — процедила я, а затем сорвалась. — Вы опоили меня! Заставили поверить в придуманные чувства, чтобы что? Вкусно позавтракать⁈ Предложить родственникам⁈ — во мне клокотала злость из-за чувства беспомощности, которое я ненавидела. — Господи, да ты заставил меня желать тебя! — в гневе я нечаянно перешла на ты и от этой мысли запнулась.

— Я действительно дал тебе нектар Амарино, но я не делал того, в чем ты меня обвиняешь. Для меня люди — не еда.

Так вот какой дурман это был. То, чем меня опоили баснословно дорогое средство, добываемое в Великом Лесе. Нектар этого растения извлекается из бутона особыми сборщиками, разбирающиеся в тонкой магии растений. Амарино — прекрасное «зелье», если тебе нужно повлиять на собеседника, внушить ему что-то или даже влюбить. Изумительно то, что его невозможно отследить магически, на одаренных оно в равной степени действует, как и на людей. И самое ужасное, или чудесное то, что жертва не понимает, как тонко происходит процесс затуманивания разума. Нектар действует настолько мягко, что обнаружить что-то неладное невероятно трудно. А страже и следователю было бы невероятно трудно определить, что я пила не просто персиковый сок, а именно нектар Амарино.

— А кто? Всего лишь средство? Разменная монета? Зачем вам нужна была я? Скажите уже правду. Хотя знаете, мне без разницы! Договор окончен! — я посмотрела на часы на башне. — Вот уже как пятнадцать минут. — и тут я поняла, что не понятно, зачем вообще распинаюсь тут. Хотела посмотреть подлецу в глаза? Посмотрела. Удовлетворилась? Не то чтобы. Я развернулась, чтобы просто уйти.

— Таяна. — окликнул он меня, когда я уже приблизилась к дверям. — Ты хотела знать, зачем ты мне оказалась нужна. — и я уже схватилась за ручку, готовая вылететь вон с этого проклятого балкона, но эти слова заставили меня притормозить и обернуться. Любопытство меня загонит сами знаете куда. Но все же. Он долго смотрел на меня, а затем произнес:

— Идем. Я кое-что покажу. — кинул он взгляд на сад. Какое-то время я постояла, борясь с собственными чувствами и любопытством и, проклиная все на свете, двинулась за ним. Перед лестницей он подал локоть,который я проигнорировала, удивленно подняв брови. После такого гадства галантность смотрелась нелепо.

— Зайцы не танцуют и не гуляют с волками перед обедом. Как думаете почему? — мой тон источал желчь, но мужчина не поддался на провокацию. Мы просто спустились в сад.

— Думаю, просить прощения за члена моей семьи бессмысленно. Ты в гневе и это справедливо. — начал он, когда мы немного отдалились вглубь. Я опасливо покосилась назад. На что он усмехнулся.

— Теперь я хищник для тебя. — почему-то слышалось в этой фразе нечто человечное, словно ему жаль. Так часто бывает, что люди, играющие добрые роли, в душе — лицемерные эгоисты. Просто прикидываются хорошими, а на самом деле паразитируют на других. В то время, как форменные злодеи могут оказаться с горбушкой души внутри. Небольшой и черствой. Но все же. Я вспомнила сразу дэрнийского демона, который нашел в себе силы сделать хоть что-то для другого.

— А разве нет?

— Нет. — выдохнул он и признался. — Ромул сорвался. Я думал, ему стало лучше. Но… оказалось все наоборот. Ему стало намного хуже. Сегодня я запер его в подвале Эрастиона.

Я открыла рот, чтобы разразиться отборной бранью, но Рим быстро продолжил.

— Он болен.

— Вы ведь не думаете, что от этой новости я растрогаюсь и сцежу еще пол литра, чтобы ему запивать пилюли было слаще.

Он горько улыбнулся шутке, но продолжил,

— Ты в своём праве, и я тебя понимаю. Но история не об этом. Я давно ищу средство, чтобы вампиры могли жить как люди. В смысле адаптивно к окружающему миру. Наслаждаться солнцем, не делать из крови фетиш. Не становиться… зверьем.

— Вегетарианство не пробовали? — мы обогнули замок, выходя к каналу, который заходил на территорию Эрастиона. Вода хоть и была красивого зеленоватого цвета. Но то днем. Сейчас она казалось темной и мутной. Прямо как речи одного… вампира.

— Мне нравится твое чувство юмора. — он положил руку на щербатый камень каменной кладки и вдавил древний доломит внутрь. Стена с глухим звуком двинулась и отъехала в сторону.

— А мне ваше что-то не очень. — со скепсисом посмотрела я на длинный ход, освященный факелами. — Вы серьезно полагаете, что я пойду? Похоже на дешевый сюжет паршивого романа. — вглядывалась я в тревожную темноту.

— Разве тебе не интересно, в чем твоя роль?

— А