Все потерянные дочери - Паула Гальего

добивается своей цели, потому что барьер, который я поставила, падает, и он пулей вылетает в дверь.

Я бегу за ним, но вынуждена опуститься на колени рядом с Лоренцо. На этот раз мне удается быстро снять с него цепь, и я снова вскакиваю на ноги в тот момент, когда силуэт Бреннана исчезает на винтовой лестнице, ведущей на этаж кухонь и помещений для слуг.

Сердце бешено колотится.

Я заставляю себя посмотреть на Лоренцо. Я мягко беру его за шею, чтобы сделать всё быстрее, и исцеляю его раны, пока не остается только кровь.

— Моргана, — говорит он мне. — Она в Зале Солнца.

Я оглядываюсь назад. Чувствую укол в груди. Если побегу, я еще смогу его догнать.

— Одетт, — настаивает он. — Оно того стоит?

Я смотрю ему в глаза; глаза, которые теперь медового цвета. Может быть, и стоит, но не сегодня.

Я подаю ему руку, чтобы помочь встать, и отправляю его на помощь Волкам, а сама иду искать Моргану.

Когда я прихожу в Зал Солнца, она стоит на балконе. Руки лежат на балюстраде, шея напряжена. Холодный воздух врывается с улицы, разбавляя душную атмосферу дворца, пахнущего огнем и деревом.

Время от времени синие птицы прорезают пространство между землей и небом, всё ближе и ближе, возвещая конец.

На Моргане черное платье, утянутое в талии корсетом. Оно расшито темно-зеленой нитью, и крупные лозы поднимаются от юбки к талии, а затем к груди. На черном фоне пряди, выбившиеся из прически, выделяются с яростью зажженного костра. Она носит не облик королевы, а свой собственный.

— Одетт. Подойди, встань рядом. Волки вот-вот пересекут стены дворца. Ты их увидишь.

Наша сделка щекочет кожу. Я чувствую её как змею, ползущую между ключицами. — Мне и здесь хорошо, — отвечаю я.

Моргана оборачивается. На этих жестоких губах нет и тени улыбки. Её руки, сложенные на коленях, нащупывают что-то, прежде чем показать мне. Прекрасная игольница.

— Гальцагорри выбросили в море больше половины нашего оружия: мечи, стрелы, взрывчатку, луки и арбалеты, снаряды для катапульт… Ведьмы не смогли их остановить, — говорит она. — Пришлось сделать это мне.

— Королева, опустившаяся до погони за гальцагорри. — Я цокаю языком. — Я могла бы помочь.

Красные губы Морганы искривляются в нечто, что нельзя назвать улыбкой. — Подойди, — повторяет она и протягивает мне руку. Приглашение, просьба. — Волки только что пересекли лес. Ты поможешь мне сейчас.

Я делаю шаг, потом еще один, и Моргана слегка приподнимает брови, пока я приближаюсь. Я прячу руки за спину, и она опускает свою, зная, что настаивать не нужно. Я повинуюсь.

Она гордо вскидывает голову и указывает на лес. Серебряные доспехи сверкают во тьме. Отблески огня отражаются на черных шлемах Волков.

Она поворачивается, чтобы с любопытством понаблюдать за мной, и я падаю вперед. Опираюсь рукой о каменную балюстраду.

— Это пакт, — объясняет она с наслаждением. — Рядом с Волком, не ранив его, ты чахнешь.

Я дышу с трудом. — Поэтому ты хотела, чтобы я это увидела? — хриплю я.

Моргана смотрит на меня сверху вниз, высокомерная и безжалостная. — Я думала, ты поняла.

Я смотрю на неё снизу вверх, привалившись к балюстраде. Поворачиваюсь к ней, спиной к битве, которая подступает всё ближе. Скоро она развернется в дворцовых садах.

— Что поняла? — Что жертва необходима, — отвечает она. — Что наша собственная жизнь не стоит столько, сколько судьба мира.

— Неужели? Она хмурится. — Да, и было бы эгоистично думать иначе.

— Мир принадлежит тем, кто его населяет, а ты хочешь отнять его, чтобы отдать другим на своих условиях. Моя жизнь не стоит столько, сколько судьба мира, это правда; но неужели жизнь Евы, Лоренцо, Элиана тоже?.. Неужели жизнь всех тех детей, которых ты украла, которыми манипулировала, с которыми обращалась жестоко? Скольких жизней стоит твой идеал?

— Стольких, сколько потребуется. — Она резким жестом указывает на битву внизу. Ведьмы и колдуны, бывшие нашими наставниками в Ордене, её верные последователи, уже вышли защищать этот рубеж. — Ты не можешь ранить меня. Ни Львов. В этой битве ты бесполезна для Волков. И если ты не ранишь их, ты умрешь. Принесешь ли ты эту жертву ради своих?

Я сжимаю зубы. — Это того стоит.

Моргана горько смеется. — Я любила твою мать, но она тоже была наивна и поэтому погибла. — Она яростно приближается, хватает меня за затылок и разворачивает к битве. Я подставляю руку между своим телом и балюстрадой, но камень впивается мне в грудь. — Ты должна чувствовать импульс, тягу, толкающую тебя протянуть руку и атаковать их. Посмотри на них. Вот они. Готовы быть принесенными в жертву. Твоя жизнь за их жизни. Твои Волки.

Я позволяю ей говорить. Позволяю тишине повиснуть между нами, пока снаружи взрывы магии и звон металла оглашают тьму леса.

И тогда я перестаю задыхаться. Перестаю нарочито тяжело дышать. Выпрямляюсь и поворачиваюсь к лжекоролеве.

— Знаешь, кого еще можно ранить как Волка?

Я вынимаю руку, которую держала за спиной, и показываю ей: окровавленную и крепко сжимающую кинжал. Кровь стекает по моему запястью и предплечью, скользит по коже и падает на светлый мраморный пол.

Я улыбаюсь, и Моргана шипит.

Она отводит плечо назад, и мгновение спустя магия покидает её тело и взрывается, ударяя в мое. Меня отбрасывает внутрь дворца, швыряет далеко; я с грохотом падаю и скольжу по мраморному полу под действием её силы.

Я чувствую её магию в костях и плоти, чувствую её в своих внутренностях, разрывающую пакт, который она нарушила сама.

Я принимаю первый удар со смирением. После этого — я свободна.

Я встаю, и мне не нужно направлять удар.

Жуткий звук раскалывает небосвод, который на мгновение заполняется светом. Это длится лишь секунду. Затем ярость моей магии обрушивается на Моргану.

В один миг балкон цел, а в следующий — превращается в руины. Я чувствую, как магия бурлит в моих пальцах, прося, требуя еще.

Моргана всё еще невредима, в одном шаге от разрушенного пола балкона, рухнувшего в сад. Её рука поднята после того, как она отразила атаку, черное платье запачкано пылью от взрыва.

— Твой отец тоже был хорош в том, чтобы запутывать правду, выворачивать слова.

— Дело не в словах, а в убежденности. — Я прикладываю руку к груди. Моя собственная кровь пачкает густую синеву моего платья. — Если бы я не верила в то, что сказала, это бы не сработало.

— И теперь сделка расторгнута, — замечает она, пристально глядя на меня. — И что ты будешь делать? Сразишься со мной? Ты, которая только что открыла свои силы?

Я отвечаю