По праву крови - Ксения Родионова

что я слышал за всю жизнь — влажное, липкое чавканье, смешанное с сухими щелчками ломающихся и тут же встающих на место костей.

Из черепной коробки, утратившей форму и напоминавшей разбитый горшок, сочилась густая, фосфоресцирующая субстанция, мертвенно-белая, как гниющая плоть светляка. Она пульсировала, переливаясь, и стекала по его шее и плечу, но не капала на пол, а втягивалась обратно.

Кости свода черепа сдвигались, скрежеща и щёлкая, заполняли зияющую дыру. На моих глазах обнажённый мозг, пронизанный теми же синими прожилками, покрылся плёнкой, которая тут же начала твердеть, превращаясь в новую кость. Она была неровной, бугристой, как кора дерева.

Меньше чем за минуту голова обрела форму. Это была костяная маска чудовища, безволосая, с неестественно вытянутыми чертами и кожей, натянутой так, будто её сшили на живую нитку. Один глаз, безумный, полыхающий изнутри тем же ядовитым синим светом, уже смотрел на Анну. Второе глазное яблоко формировалось в пустой глазнице, как будто его вылепливали изнутри, и его зрачок, жидкий и текучий, медленно фокусировался.

Когда процесс завершился, перед нами снова стоял генерал Дирак. Совершенно целый. Только его мундир на плече и спине был пропитан мерзкой белой слизью, а в глазах, теперь снова обычных, читалась ледяная ярость. Он провёл рукой по лицу, смахнув последние капли влаги.

Он повернулся к Анне, которая, прижатая Абернати к полу, смотрела на это зрелище с отвращением и ужасом, затмевавшим всякий страх.

— Милая Анна, — его голос был тише обычного и оттого в сто раз страшнее. — Я поражён твоей смелостью. Но ты всё ещё не понимаешь, с чем имеешь дело.

Дети сбились в угол, где теперь истерично всхлипывали, подвывая. Я шагнул к ним. Анна дёрнулась под коленом Абернати.

— Не смей!

— Успокойся, девочка, — Дирак обратился к ней сладким голосом. — Я оставлю детишек в живых, если будешь вести себя хорошо. Расскажешь, что вы с Александром придумали?

— Пошёл ты!

— Очаровательно, — Дирак мягко вздохнул, словно укоряя непослушного ребёнка. Он медленно подошёл к группе детей. Один из мальчишек, самый маленький, сдавленно вскрикнул и спрятал лицо в коленях. — Тише, тише, малыш. Всё хорошо.

Он остановился в паре шагов от них, склонив голову набок.

— Видишь ли, Анна, у меня есть несколько теорий. Но зачем гадать, когда можно получить ответ из первых уст? — его пальцы небрежно провели по воздуху в сторону детей. На щеке самой старшей девочки, лет тринадцати, тут же выступила тонкая кровавая полоса, как от пореза невидимым лезвием. Та ахнула, рану зажимая рану ладонью. — Например, я могу выяснить, чей это отпрыск. Или просто начать ломать их косточки по одной, пока твоя натура защитницы не возьмет верх над упрямством. Ты ведь знаешь, что я не блефую.

Анна замерла, её дыхание стало частым и поверхностным. Ненависть в её глазах смешалась с отчаянием.

— Или… — Дирак повернулся к ней, и его взгляд стал томным, почти игривым. — Мы можем сделать так: ты мне всё расскажешь. Честно. И тогда я не трону ни одни из этих… цветов жизни. Я даже отпущу их. Ну, может, не всех. Но большинство. Доверяешь мне?

Он улыбнулся.

— Выбор за тобой, дорогая. Пока я терпелив. Пока. Я могу спросить того здоровяка, — он кивнул в сторону входной двери.

— Ты разве не знаешь наперёд, что Кирон сделает?

Даже прижатая к полу и узревшая мерзкую картину силы Дирака, Анна не признавала его величие.

— Он научился хорошо прятать свои секретики, — Дирак хохотнул, шевельнул пальцами и один из мальчишек в углу пискнул схватившись за голову.

— Прекрати! Они ничего не сделали!

— Пока, — согласился он, растягивая слово. — Но если вырастить их в ненависти, они придут за возмездием. Рано или поздно, — он сделал паузу, давая ей осознать эту мысль. — А может… мы вырастим их в той парадигме ценностей, что важна для нас. Отучим от вредной привычки бунтовать. Сделаем полезными винтиками нашего порядка, — он снова пошевелил пальцами. На этот раз мальчик замер, его глаза стали пустыми и послушными. — Что думаешь? Из них выйдут неплохие солдаты? Или… сырьё? Это ведь гуманнее, чем просто убить, не так ли? Подарить цель.

— Никакого сырья больше не будет! — рявкнула Анна, дёрнувшись. Абернати вдавил колено ей между лопаток.

— Вот ты и начинаешь говорить. Продолжай, — Дирак похлопал в ладоши, будто наблюдал весёлый спектакль.

Всю свою жизнь, с момента, когда капитан Дирак вытащил меня из грязи улиц, я видел его благосклонность и заботу. Но ни разу он не обращал на меня столько внимания, сколько доставалось Кирону или Анне. Эта игра в марионеток, кажется, занимала его больше, чем истинные цели Инквизиции или становление нового порядка.

Он присел на корточки перед ней и ласково продолжил:

— Расскажи мне, что затеяли твои друзья.

Анна сжала губы, её взгляд упёрся в пол. Дирак вздохнул, разочарованно, как взрослый перед непослушным ребёнком.

— Очень хорошо.

Он посмотрел на того самого мальчика с пустыми глазами. И ребёнок, не изменившись в лице, поднял с пола острый осколок древесины, оставшийся от взрыва, и без колебаний вонзил его себе в бедро.

Крика не последовало. Только тихий, влажный звук и алая лужа, растекающаяся по полу. Остальные дети забились в истерике.

— НЕТ! — закричала Анна, снова дернувшись. Слёзы наконец выступили на её глазах. — Прекрати! Я всё расскажу!

Дирак мягко улыбнулся.

— Вот и славно. Я всегда знал, что ты благоразумная девочка. — Он жестом остановил мальчика, который замер с окровавленным осколком в руке, готовый нанести следующий удар. — Начинай. И, Анна… — его голос стал тише и опаснее, — если я заподозрю ложь, он вонзит этот щепку себе в горло. И мы перейдём к следующему ребёнку. Понятно?

Анна, вся дрожа, кивнула. Её сопротивление было сломлено. Не угрозами против неё самой, а тем, что она не могла вынести: болью невинных, за которых чувствовала ответственность.

— Сердце… — её голос был тихим и прерывистым, — сердце Экстрактора. План в том, чтобы отравить его некротической энергией из конденсатора.

Дирак широко улыбнулся, протянул руку и коснулся её лба. Анна вздрогнула, взгляд помутнел. Дирак напрямую просматривал её мысли. Через несколько секунд он довольно улыбнулся и отпрянул, Анна обмякла без сознания.

— Очень хорошо. Абернати, детей отправить в крепость, остальных — в расход. Чан, ты со мной. Прихвати Демаре, она нам ещё