Анастасия Вернер - Артефаки. Часть 1

-- А когда закончится моя операция?

-- Без понятия, -- ответила Лили. -- А что с тобой случилось?

-- Без понятия, -- кисло буркнула я.

-- Так посмотри, -- серьёзным голосом предложила она и кивнула на меня.

Я огорошено перевела взгляд на пол, и только потом осознала, что пялюсь не туда. Начала оглядывать себя. На мне была огромная больничная рубаха -- такая же, в какую меня нарядили в больнице Йорса, но только с длиннющими рукавами, доходящими мне аж до колен.

Я начала закатывать их, но казалось, словно они были бесконечными. Я закатывала и закатывала, но ткань не заканчивалась. Её даже не становилось меньше.

В какой-то момент я замерла. Сглотнула. Подняла взгляд на Лили, которая наблюдала за мной с любопытством и некоторой печалью.

-- Что это значит?

-- Не знаю, -- пожала она плечами. Я не смогла определить, врёт или нет.

-- С моими руками что-то случилось?

-- Не знаю.

-- А кто знает?!

-- Очнёшься, и врачи тебе всё скажут. Кстати, ты везучая. Тебя оперирует наш Мистер Мечта.

-- Что? Кто? -- Я совсем запуталась. Мозг, казалось, готов был вскипеть.

-- Заведующий хирургическим отделением. Марк Дэппер.

Дэппер?!

Перед глазами всплыли воспоминания обо всех прочитанных статьях. Я так любила "Берлингер", так хотела туда попасть, что изучала информацию не только о новых разработках, но и о сотрудниках компании.

Родители Эвана -- потомственные врачи. Он должен был стать одним из них, но пошёл против семьи.

-- Боже... -- хрипло прошептала.

-- Многие мечтают, чтобы он покопался в них. Если понимаешь, о чём я, -- весело рассмеялась Лили.

-- Кажется, мне плохо, -- я сглотнула. Схватилась за горло. Дыхание внезапно перехватило.

-- Это нормально.

-- Я умираю?

-- Нет.

-- Что со мной?

-- Действие наркоза заканчивается.

-- А-а-а... -- Я жалостливо провыла, опускаясь на колени. Боль пронзила всё тело, лишая сил стоять на ногах.

-- Да, так тоже бывает. Поначалу ты будешь жалеть, что не умерла на операции. Но ты держись, -- попросила Лили. -- Если уж попала к нам в больницу, то будь сильной.

Казалось, словно после этого разговора прошло несколько часов. Я не сразу вспомнила о том, какие глюки умудрилась схватить.

В памяти накрепко засели лишь две вещи: темнота и боль.

Я ничего не видела, только чувствовала. Меня словно проткнули иглами по всему телу. С меня сдирали кожу, отрывали ногти, резали горло, вытаскивали из меня кости, ломали их и вставляли обратно.

Когда я очнулась, то поняла, что ощущения были ложными. Моё тело осталось прежним. Вроде бы.

Надо мной горел холодный голубоватый свет, что заставило глаза слезиться с непривычки. Палата выглядела очень респектабельно: в приятных бежевых тонах, с креслом в углу и цветочком на столе. За дверью слышались злые, истеричные голоса.

-- Какое у тебя право называть её своей дочерью?! Ты тварь! Ты последняя мразь! Это из-за тебя она лежит тут! Стажировка! Она ребёнок! Как ты мог не сказать мне?! Как ты вообще посмел врать мне в лицо?! Скотина! Ты решил меня дочери лишить?! Отомстить захотелось?! Ты всё подстроил! Ты специально её под нож отправил!

Я обречённо закрыла глаза. По щекам покатились слёзы -- полагаю, я не плакала, просто после долгой темноты глазам было тяжело воспринимать мир, и они слезились.

Голоса из приглушённых внезапно превратились в поразительно громкие, а потом вновь затихли. Хлопнула дверь.

-- Эрин? -- услышала очень, ну просто очень знакомый голос.

Открыла глаза и сквозь пелену разглядела своего руководителя. На нём был спортивный костюм -- мешковатые штаны и толстовка. Бегал? Сейчас? Интересно, а тут он как оказался? Решил ненадолго заглянуть, пока была свободная секунда?

Я хотела его об этом спросить, но стоило открыть рот, как мужчина резко -- даже показалось, что панически -- вскинул руку.

-- Нет! Нет, не говори. -- Он быстро подошёл ко мне, замер возле кровати. -- Осколок платформы попал в трахею. Тебе нельзя сейчас говорить.

Мне оставалось только удивлённо поднять брови. У меня в горле какой-то осколок?! Нет, явно нет. Наверняка его вытащили. Но почему я тогда не чувствую боли? Ах, да, обезболивающее.

Эван убедился, что я не собираюсь себе вредить, развернулся, открыл дверь и сухо сказал:

-- Она проснулась.

Тут же в палату ввалилась мама. Её широкое лицо всё было заплаканным, под глазами остались разводы от потёкшего макияжа.

-- Эрин! -- истерично воскликнула она. -- Дочка! Боже! Детка!

-- Миссис Шэдли, -- мягко попросил низкий мужской голос, -- вашей дочери сейчас ни к чему волноваться ещё больше. Постарайтесь вести себя спокойнее.

Это, судя по всему, был Мистер Мечта.

Хм. А ведь действительно...

На вид ему было лет пятьдесят. Полностью седые виски придавали мужчине очарования, у него была подтянутая фигура, а докторский халат её только красил. Лицо довольно притягательное, а ещё нельзя было не отметить самую яркую деталь -- сковывающие по рукам и ногам зелёные глаза.

Эван получил их по наследству.

Я жадно уставилась на мужчину, ожидая услышать новости о моём состоянии. Он подошёл к кровати, проверил показатели на приборах (только сейчас я заметила, что ко мне тянулись куча всяких проводов).

-- Эрин! Как же так?! -- причитала мама рядом. -- Почему ты мне не сказала?! Как ты могла?!

-- Миссис Шэдли, -- сухо сказал ей Эван. -- Пожалуйста, дайте ей хоть немного времени прийти в себя.

Я хмуро посмотрела на руководителя, на маму, залившую слезами всю палату, на отца, чей силуэт мелькал в коридоре, но почему-то не входил к нам. Никто не смотрел мне в глаза.

Я недовольно схватила доктора за рукав. Мужчина аж вздрогнул.

-- Произошёл взрыв, -- заговорил он, моментально сориентировавшись. -- Ты ошиблась в плетении, и это вызвало неконтролируемую реакцию.

Я не ошибалась! Но не суть. Давайте уже ближе к делу, когда я смогу выйти отсюда?

-- В тебя попало множество осколков от платформы, в том числе задело и трахею. Поэтому некоторое время ты не сможешь говорить. Воздух будет обеспечивать дыхательная трубка.

Трубка? Какая ещё трубка? Я огорошено подняла руку и поражённо нащупала её возле своего горла. А чем же... а как же я тогда дышу сейчас? Я не дышу? Что со мной?

-- Во время взрыва ты схватила плетение, и это вызвало разрыв мягких тканей.

Чего? Наверное, мой непонимающий взгляд заставил доктора пояснить:

-- Тебе оторвало пальцы на правой руке. Не переживай, -- он мягко положил мне руку на плечо, когда я панически дёрнулась, -- мы пришили их. Операция длилась четыре часа. По моим прогнозам, подвижность руки должна восстановиться на восемьдесят процентов, но придётся провести ещё одну операцию и, конечно, заниматься физиотерапией.