Ее бешеные звери - Э. П. Бали

не приходится его подгонять, но каждый вечер он спешит к своей Регине. Я должен был догадаться, что его волчьи инстинкты приведут его к ней. Что он первым из нас поддастся. Но у остальных больше здравого ума, и если мы будем осторожны, то он останется единственным.

Я поднимаюсь со своего места, одергивая манжеты пиджака.

— Что ж, хорошо. Я сделаю обход своих бешеных студентов, а потом навещу ее.

Селеста величественно кивает, уголки ее губ подрагивают от обуреваемых мыслей.

— Как долго я ждала, Лайл. Как долго мы ждали.

Академия Анимус наиболее известна своей флагманской программой повышения адаптации и цивилизованности в обществе. Моя команда, отобранная мной собственноручно, состоит из увлеченных и опытных людей, помогающих молодым анималия стать лучшими версиями себя. Я редко провожу занятия, потому что выбрал для школы лучших учителей.

Но с бешеными учениками я разбираюсь напрямую. Не существует структуры, учебника или учебного пособия, которые знали бы, как освободить человеческий разум от звериного гнета. Я считаю это скорее видом искусства, чем наукой.

Рик, мой ветеринар и зоолог, — единственный человек, которому я разрешаю спускаться в подземную систему непроницаемых стеклянных помещений, которые я построил, когда Селеста назначила меня своим заместителем четыре года назад.

— Добрый день, Лайл, — весело говорит Рик, вручая мне блокнот со своими ночными заметками для группы. — Комнаты убраны, ученики накормлены. Титус сегодня в лучшем настроении, мы даже немного поплавали. Ночью Томас нарисовал несколько картин, в основном гигантских монструозных змей. Ничего нового. Все остальные спали.

Я благодарю его, и он отправляется спать, весело помахав Титусу на прощание.

Бешеный тигр, в свою очередь, лежит на кровати в обнаженном человеческом обличье и хмуро смотрит на меня. Спустя недели его кожа наконец-то очистилась от грязи. Вопреки распространенному мнению, большие кошки любят плавать, и я построил соединенный бассейн в надежде на то, что они смогут хоть как-то соблюдать некоторые правила гигиены. В каждой комнате есть разнообразные растения, а также сенсорные предметы, личные вещи из дома и фотографии их семьи, которые помогут им вспомнить, кто они такие.

Подходя к стеклянной стене, отделяющей его комнату от остальной части пещеры, я говорю через переговорные отверстия:

— Как ты себя чувствуешь сегодня, Титус?

Тигр ворчит на меня из-под густой черной бороды и лохматых волос. Он стискивает квадратную челюсть, словно сама мысль о просьбе ему ненавистна.

— Теперь еще еды.

За последние три месяца мне удалось значительно увеличить его словарный запас. В отличие от некоторых других моих студентов, Титус хочет быть человеком. Он также довольно умен, что помогает, но высокомерен, что мешает. После собственного расследования я обнаружил, что его бешенство появилось совсем недавно. Большую часть своей жизни он был просто диким, но мне еще предстоит узнать, что вызвало этот приступ бешенства.

— Еще еды? — я улыбаюсь ему. — Назови мне новое слово, Титус, — я киваю на его ноутбук на столе рядом с телевизором, куда я записал для него слова на неделю. — И я дам тебе целую козу для охоты.

Я прекрасно знаю, что он умеет читать, даже если он притворялся, что это не так, когда впервые попал сюда.

Мы с Титусом немного беседуем, прежде чем я приказываю охранникам доставить козу через кухонный лифт. Убедившись, что Титус будет гоняться за своей добычей по саду, примыкающему к его комнате, я приступаю к занятиям с другими бешеными студентами. Здесь их несколько, все анимусы, последний — Томас Крайт, змей.

Все они добились хорошего прогресса, и, если моя оценка верна, я смогу представить школе по крайней мере двоих из них через несколько недель.

После обхода я возвращаюсь на поверхность и иду прямиком в общежитие «Анима».

Я направляюсь к старому готическому зданию в пять этажей, которое было частью первоначальной постройки, в поисках того, что на прошлой неделе вызвало ажиотаж среди студентов. Пещера Аурелии — не единственное нововведение, которое Академия сочла нужным внедрить.

— Заместитель директора, — раздается хриплое металлическое чириканье над входом в общежитие «Анима».

Я резко останавливаюсь и смотрю на приземистую чугунную горгулью, примостившуюся над стеклянными дверями.

— Будь я проклят, — говорю я, глядя на существо. Оно всегда было здесь, по крайней мере, неодушевленная голова. Постоянный, молчаливый наблюдатель за теми, кто входил или выходил из общежития. Только сейчас это переросло в новую жизнь, в полноценное тело и все с этим связанное.

— С превеликим удовольствием, — не это, а она, судя по набухшим грудям под отсутствующей шеей. У нее круглое, как у херувима, лицо с крючковатым носом и тонкие, как у летучей мыши, крылья.

— Ты новенькая, — медленно замечаю я. Я имею в виду не только создание новой архитектуры, но и тот факт, что школа впервые создала нечто, что может говорить.

— Это было необходимо, — шмыгает она своим большим носом. — После того, как некий психованный волк решил заложить взрывчатку у основания нашего жилища.

Повезло, что Ксандер вовремя поймал Дикаря.

— Ну, мы же не позволим этому случиться впредь, правда? — спрашиваю я, проводя своей карточкой по входу в общежитие. Дверь щелкает, и я открываю ее.

— Так точно, заместитель директора. Абсолютнейше так точно. Вы собираетесь навестить леди Костеплет?

Я замираю.

Темная, первобытная ярость вырывается из глубины моих костей, и я подавляю ее всей мощью десятилетней холодной и жесткой дисциплины. Немного поодаль патрулируют охранники, но, к счастью, все они за пределами слышимости. Медленно и бесшумно я закрываю дверь и делаю шаг назад, чтобы взглянуть на горгулью.

Она заметно сглатывает.

Мой голос мягок, как шепот.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я. Ибо, несомненно, у этой штуки есть имя, и мне внезапно понадобилось его знать.

Она вздрагивает от моего тона, затем начинает болтать, словно это залог спасения ее жизни.

— Кристина, к вашим услугам, сэр. В честь леди Кристины Дрейкарис, драконессы дома из тысяча девятьсот сорок…

Я прерываю ее словами, пропитанными холодной угрозой.

— Я хочу, чтобы ты выслушала меня, Кристина, — ее рот захлопывается, а глаза расширяются, уставившись на меня сверху вниз. — Ни слова о том, что находится в пещере под этим зданием, не сорвется с твоих губ. Никогда. Это ясно?

— Рот на молнии, сэр.

Я пристально смотрю на нее.

— Если ты хоть словом обмолвишься об этом с кем-то, живым или мёртвым, я собственноручно оторву твою голову от этого здания и сотру в порошок. Это понятно. — Не вопрос.

— Порошок, сэр, порошок. Так точно.

Я не осознаю, что мое сердце бешено колотится, пока не оказываюсь в здании с кондиционером и за мной не захлопывается дверь.

Матерясь сквозь зубы,