Невестка слепого барона - Полина Ром

приняла. А ежли от свекрови нет любви и ласки, то о каком покое в дому говорить можно? Сама-то ведь баронесса хотела сыну невестку из баронского рода.

-- Хватит вам уже! – вмешивалась в беседу еще одна пожилая сестра Вилга. – Какой баронский дом свою дочку в этакое место пошлет? Диво уже, что невестку из дворянского рода засватали. А то ведь пришлось бы баронетту на простой горожанке жениться.

-- Ты, сестра Вилга, не забывай: баронесса и сама из горожанок простых. А только она во всей семье и верховодит. И мужем управляет, и сын ее ослушаться не смеет, и во всем ее сторону держит.

-- Ну, так чем невестка виновата, что бароны за господина Рудольфа дочек своих не отдают? Почему же баронесса на нее гневаться изволят? – с некоторой ехидцей спрашивала сестра Вилга.

-- А то не нашего ума дело, Вилга. Каждый свою судьбу должен сам вынести и все испытания Господни пройти, – с не меньшим ехидством в голосе отвечала собеседница. – Вот и эта... вскорости замуж выйдет, все и узнает!

Этот бубнеж в мастерской стоял целыми днями. За исключением тех моментов, когда проверить работу заходила сестра Марсия. Она некоторое время ходила и проверяла, кто сколько успел сделать, ровно ли кладут швы, не стараются ли схалтурить. В это время в мастерской стояла благостная тишина, прерываемая только легким покашливанием слегка простывшей сестры Гратии. Эта тишина сохранялась еще минут пятнадцать-двадцать после ухода старшей сестры, а потом или Гризелда, или Хелма снова начинали кидать мерзкие намеки.

Меня спасало то, что сестра Брона спала достаточно крепко. Как бы я ни уставала, но уснуть сразу не могла почти никогда: меня пугали мысли о том, в какую мерзкую семью я могу попасть. В то же время я понимала: вряд ли выживу в этом мире, если сбегу. Я часто плакала, осознавая свою беспомощность, и почти всегда засыпала в слезах.

А ночью мне снилось, как будто я тону в болоте, и грязная буро-желтая жижа, пахнущая тиной и горечью, уже подбирается к подбородку. Тело сильно сдавлено, руки и ноги мои плотно спеленуты болотными травами. И все попытки вырваться только делают хуже…

Глава 10

Эти сны о болоте преследовали меня довольно долго. Каждое утро теперь я сама просыпалась перед заутреней, задыхаясь от страха и навалившейся на меня очень сильной тяжести. Почему-то мой мозг воспринимал этот сон как реальность. Даже запах болота я чувствовала несколько минут после пробуждения.

Неким поворотным моментом для меня стало прощание с Лаурой. Она прибежала ко мне в келью в тот момент, когда я с тоской смотрела на надоевшую рисовую кашу и думала о том, как втолкнуть в себя хотя бы несколько ложек: последнее время из-за тоскливых мыслей у меня сильно нарушился не только сон, но и аппетит.

-- Клэр, Клэр! За мной Пауль приехал! Представляешь?! Сегодня на ужин тыквенный суп будет, а завтра с утра я из монастыря уеду!

Я растерянно посмотрела на Лауру, совершенно не понимая, как связаны между собой приезд ее жениха, тыквенный суп и ее ранний отъезд. По моим представлениям, сейчас было только начало местного августа. А все свадьбы по обычаям справляются в конце сентября.

Лаура же, торопливо схватив ложку, с аппетитом глотала кашу, приговаривая с полным ртом:

-- Ух, ух ты! Какая фкуфнятина! Слафа Богу, зафтра я уже нормально поем! Что ты так смотришь, Клэр? Ой… -- она бросила ложку в недоеденную кашу и, с сочувствием глянув на меня, спросила: – Ты не понимаешь? Не помнишь, как положено?

Я отрицательно помотала головой, и Лаура, с сожалением покосившись на остатки каши, рассказала.

По традиции, забирая невесту из монастыря, жених должен привезти тыквы в таком количестве, чтобы хватило на трапезу для всего монастыря. Тыквы в этом мире, как и в моем, полностью дозревают где-то в конце сентября. Однако жениху Лауры так не терпелось отвести ее под венец, что он по весне устроил на своем огороде что-то вроде мини-теплицы.

Парень вынул стекла из окон дома, временно заколотив их и с помощью этих стекол соорудив мини-парник, начал высаживать тыквы чуть не на месяц раньше, чем принято. Работал на огороде, конечно, батрак, но Пауль лично проверял свои посадки каждые два-три дня и следил, чтобы растения были вовремя политы и не испорчены жучками. Соответственно, и урожай он получил значительно раньше.

-- Двенадцать здоровых тыкв привез! Сколь бы мать настоятельница ни кривилась, а деваться ей некуда! Сегодня на ужин суп из тыквы, а завтра я на воле!

-- Я рада за тебя, Лаура. Хорошо, когда жених так любит…

-- Ха! Думаешь, в такой уж великой любви дело?! Как матушка у него померла, дом вести некому стало. Служанку отец боится брать: эдак ведь она и про торговлю все знать будет, и вообще: лишние уши в доме. Конечно, еду можно и у торговцев на улице покупать готовую, а только не больно-то это выгодно, да и не так вкусно, как домашнее.

Иначе разве бы свекор-батюшка, позволили такой кусок огорода под тыквы занять?!

-- Неужели ты одна полностью всю работу по дому будешь делать? – я уже давно поняла, что вести здесь хозяйство намного сложнее.

Нигде нет проточной воды. И тепло в доме, и готовка только на печи. Ручная стирка – физически очень тяжелый процесс. Если взвалить на одну женщину полное обеспечение по дому… это же она, как рабыня на плантациях, света белого не увидит!

-- Ты за меня не бойся! – чуть мрачновато, но очень серьезно ответила Лаура. – Я себе больно-то на шею сесть не дам. Еще когда бумаги в храме подписывали, я батюшке-свекру так и сказала: «Прачка чтобы наемная была, а водой и дровами пусть работник занимается. А ежли не по нраву вам, в другом месте невестку ищите.». Не очень он доволен был, а все ж бумаги подписал при свидетелях. Они с Паулем, слышь-ка, еще одну лавку хотят открыть. А у меня приданое богатое.

-- Ты молодец! Ты большая молодец, Лаура!

-- Если ты сама о себе не побеспокоишься, Клэр, то никто за тебя не заступится, – Лаура говорила очень серьезно, глядя мне в глаза. – Ни матушка, ни батюшка твои на помощь не прибегут. Оно понятно, что тебе с баронессой