Экзамен на выживание. Двойная плата, или Попасть в ВАИ любой ценой (СИ) - Надежда Олешкевич

вообще-то вопрос задал, а ты вдруг снимать с себя одежду начала. Пугливые — это распутные самочки, да?

— Еще слово — и башку откручу, — рыкнула я и последовала за Овианом.

Он привел меня в небольшую комнату с застекленными шкафами, где хранились пузырьки разных размеров и цветов, были пухлые папки и магические кристаллы. А еще стол с кружками, над одной из которых струился пар. Рядом лежало несколько фантиков от конфет. Чаевничал, значит, до моего появления.

— Вот, можешь помыть руки, шею, этим обтереть остальное тело, — указал парень на круглую раковину в углу и на мягкую белую тряпку возле нее. — Предлагаю начать с головы и этим полотенцем вытереться. Нет, можешь и дальше по академии ходить в таком виде, никто ведь не заставляет. Просто до душевой ты вряд ли в скором времени доберешься. А здесь хоть что-то. Так и быть, смущать тебя не стану, выйду.

Что-то я сомневалась, что всем предоставляли подобные «излишества». Тем более всегда можно применить магию, а не корячиться над раковиной, чтобы помыть волосы. Артефактами, в случай чего, воспользоваться. Или в академии с этим проблемы? Не принято, считается дурным тоном? Странно это все, неправильно как-то. И Овиан совсем не внушал доверия.

— Люблю серый цвет, он напоминает небо, — изрек кузнечик, перепрыгнув на полотенце, где сразу оставил грязные следы от своих маленьких лап.

— Небо вообще-то голубое.

— Разве? Всегда думал, что серое. И глаза у твоего добрячка серые. Эх, вот в мое время оно было с алыми всполохами, под ним так приятно было трапезничать и предаваться думам…

А кузнечик мой романтик, оказывается.

Он еще что-то говорил, в то время как я принялась избавляться от грязи и запаха. Кое-как справилась с волосами, потом проверила дверь, вправду ли закрыта, и начала обтирать себя начисто. Получилось недостаточно хорошо, все же условия не из лучших, но и не их худших. Проходили, знаем.

Я даже почувствовала себя лучше и не удержалась, умыкнула одну конфетку со стола, а потом вышла, чтобы обнаружить ужасное. Леденец выпал изо рта, влажное полотенце оказалось сжато в кулак. Я бросилась к Овиану и выхватила из его рук мой кинжал.

— Тебя не учили не лазить по чужим вещам?! — спрятала свое единственное оставшееся сокровище за спину.

— Он сам вывалился из сумки. Я хотел переложить ее, кхм… Для чего он, не расскажешь?

— Не твоего ума дело! — перемешалась я боком к своим пожиткам.

— Опасная вещица, темная. Такие запрещены в Ильсарре, знала об этом?

Это он у меня спрашивает? Да я столько времени потратила, чтобы замаскировать его под обычный нож, дабы ничто не восприняло в нем Пожирателя душ. Ни люди, ни сама магия.

— Ты ошибаешься, Овиан, в нем ничего такого нет.

— Уверена? — вдруг подорвался он и оказался близко-близко.

Ой, чего ж ты такой высокий? И взгляд снова холодный, льдом сковывающий внутренности.

— Тогда покажи, — наклонился парень, окутывая запахом горького шоколада, так любимого мною в раннем детстве, когда мама еще была жива. — Покажи его, дай мне в руки, зачем прячешь?

— Вот еще, — почему-то смутилась я, хотя была настроена вполне воинственно. А ведь не время. Меня тут разоблачали.

Он вдруг усмехнулся своим мыслям. Намотал на палец мой мокрый локон, дернул его, да так, что я едва не впечаталась ему в грудь.

— Обнимашки пошли! Мелкая, а с тобой не соскучишься, — не остался безучастен Пиппи. Нет бы промолчать.

— Прекрати! — высвободила я свои волосы и отпрыгнула назад.

— Ты должна мне, помнишь? — заявил этот… сероглазый. — И я уже придумал, что получу в обмен на твое спасение. А пока садись, осматривать и лечить буду. Тебя ведь нужно подлечить?

И вроде бы вопрос обычный, но слышался в нем подтекст. И взгляд Овиана уже был не холодный, а с хитрым прищуром и явным намеком, что он уже раскусил меня, знает, намерен воспользоваться информацией с Пожирателем душ. Шантажировать будет!

Я спрятала кинжал обратно в сумку. Села на кушетку, позволила парню прикоснуться к своей щеке, чтобы нанести обеззараживающую мазь. И вроде бы ничего особенного. Просто пальцы, прикосновения, он слишком близко, дышит тихо, словно контролирует это самое дыхание. А волосы мокрые. Нательная майка влажная, почти не скрывала ничего. По крайней мере, мне так казалось, потому как я намеренно не смотрела вниз, чтобы и он туда не спускался взглядом. Опять же, вроде бы ничего… Но почему-то воздух пропитался неким напряжением, стал тягучим. И глаза, серые-серые, привлекали, обволакивали. А еще запах горького шоколада так некстати напоминал о днях, когда я была счастлива, улыбалась по-настоящему, светилась душой.

— Назовешь свое имя? — спросил Овиан, снова наклонившись ко мне.

Сколько можно наносить эту мазь? Не так уж много у меня ран. Всего пару борозд от когтей гоблина на щеке и царапины на шее — я успела при обтирании все рассмотреть и проверить.

— Кьяра Норкси, — негромко ответила я.

— Значит так, Кьяра, взамен на твое спасение…

— Тебя никто не просил!

— Взамен на твое спасение, — настойчивее продолжил он и отстранился, — ты пойдешь со мной на бал, который будет после сессии.

— Огорчу тебя, Овиан, но я не собираюсь здесь продержаться долго. Так что ищи другую спутницу.

Он сделал глубокий вздох, зашевелил пальцами, и из его солнечного сплетения потянулись желтые ленты. Они жили своей жизнью, ощупывали-жалили пространство, тянулись ко мне. В местах, где была нанесена мазь, стало тепло. Ушли неприятные ощущения, исчезло пощипывание. Все длилось достаточно недолго.

Вот Овиан снова смотрел на меня холодно, притом не стеснялся опускать взгляд на грудь и ниже. Нагло рассматривал. Будто прикасался на расстоянии, даже не раздевая. Зачем? Уверена, там почти все видно. Но ведь не прикрываться же, не строить из себя недотрогу, когда сама начала снимать с себя одежду перед ним и делать вид, будто ничего не боюсь.

Я сидела, старалась держаться дерзко, с вызовом, гордо вздернув подбородок. Мне нечего стесняться!

— Долг нужно отдавать, Кьяра, — начал закручивать он отставленную в сторону баночку с мазью. — Ты оденешься для меня в платье, будешь красивой. Это достаточно простое желание, не считаешь?

— Ты настолько непопулярен в академии, что приглашаешь первых встречных? Плохи же твои дела.

— Язва, — усмехнулся он и начал развязывать свой желтый плащ. — На, выверни