Его любимая Кошка (СИ) - Калина Анна

– Посмотрите на эти ленты! – скакала вокруг императрицы Кати.

Её величество выглядела чуть получше меня, но всё равно лёгкое раздражение в тоне и резкость в жестах были заметны. А ещё Кати её величество раздражала. К слову, не все фрейлины были рядом с императрицей Илларией по её воле. Точнее, с её доброй воли. Были и те, кого необходимо было приблизить ради оказания чести их близким. Катриэлла Зьонге была дочерью министра финансов, Лилия Норгас – дочкой министра военных дел. Опять же, протокол диктовал императрице, какое количество завитых и напудренных голов должно быть в её окружении. Наличие в этих головах ума мало кого заботило. Присутствие при утреннем туалете её величества было мерилом доверия и благосклонности императрицы. Потому-то тут нас было немного. Только свитные.

Подали утреннюю корреспонденцию. Пока я рылась в стопке визиток и писем, её величество выбирала наряд. Иллария была довольно сдержанной в одежде, а потому чего-то особенно роскошного не надевала. Хотя, имея внешность ангела, можно выглядеть превосходно даже в половой тряпке. Её Величество утягивали в корсет, я раскладывала перед ней письма. Визитки. До чтения новостей мы дошли, когда наряд цвета слоновой кости уже был надет. Я передала Илларии стопку газет. Её величество передала мне папку, перетянутую лентой.

– Прочти, – шепнула мне Иллария, – сегодня иду в атаку на Маригора, хочу услышать твое мнение про те правки, что я внесла в свод законов о труде.

Иллария с первых дней у власти принялась перекраивать статьи закона, пытаясь навести порядок в вопросах социальной защиты и уравнивания прав всех членов общества. Его величество уже внёс правку о запрете детского труда, об обязательном образовании всех несовершеннолетних особ. Старый и ржавый механизм государства поворачивался с натугой и скрипом, но молодые монархи не собирались сдаваться, продавливая прогнившую систему.

Я кивнула, принимая из рук её величества документы, и продолжила бороздить просторы печатной продукции. Всё же печатные издания задают тон идеям, которые движут народом. И нужно быть в курсе, о чём сообщают людям. Я присела на подоконник, всё так же ковыряясь в стопке газет и поглядывая в окно. Сегодня утром, после бессонной ночи в компании Илларии и успокоительного, я четко поняла, что должна извиниться перед Файсом. Вчера я оскалилась на него невесть зачем и больше злилась на Руфуса, чем на безопасника.

– Кого высматриваешь? – подошла ко мне Фари.

И нужно было такому случиться, чтобы в этот самый момент по парку шагал Файс! Ещё миг назад его там и в помине не было, а теперь он мерил шагами газон, держа в руках лук. А следом за мужчиной вприпрыжку бежал принц Нилас.

– Какой мужчина, – покривлялась Фари и присела рядом со мной.

И Руфус тут же материализовался на её плече, хитро глядя на меня в образе лиса.

– Да-да, крошка, – протянул лис, – эта девица дело говорит. Ещё никогда я не был так согласен с этой смертной.

– Предлагаешь броситься на него прямо из окна? – устало спросила я.

Фари закатила глаза, готовясь произнести свою очередную речь о том, что нужно брать инициативу в свои руки, бороться за счастье… Извиняться перед Файсом перехотела. А потом…

– Леди Даниэлла Канри, – прозвучал в комнате голос лакея.

Будто раскат грома громыхнул над самым ухом. У меня мелко задрожали пальцы, и я даже подалась вперёд, желая унять внезапную дрожь в теле. Канри… Даниэлла Канри, супруга Инигора Канри… Газетная стопка с тихим шуршанием выпала из моих рук.

Девушки все, как одна, развернулись к двери, где стояла молодая рыжеволосая леди. Веснушки на лице, озорной взгляд зелёных глаз. Роды сделали эту даму только краше, подарив округлость лицу и плавность изгибов фигуре. Если верить газетам, она подарила лорду Канри сына…

Оставалось только стоять в толпе других фрейлин и слушать щебетание гостьи, приехавшей с мужем и приглашенной ко двору. Инигор Канри вернулся в столицу и теперь служит при министерстве иностранных дел… Будто после карусели, я видела весь мир вокруг размазанным и блёклым, но сохраняла невозмутимый вид. Руфус сопел над моим ухом, я ощущала, как джинн медленно опустился мне на плечи, изображая собой меховой воротник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Хочешь, я уроню на неё люстру? – лениво уточнил джинн, поигрывая хвостом.

Я не слушала его трескотню, хоть и была благодарна за попытку меня поддержать. Я думала, что судьба уже не будет наносить мне новых ударов, не станет продолжать испытывать силу моего духа и выносливость психики. Видимо, зря.

– Могу и шкаф, – рассуждал Руфус, – но ты против убийств, так что я не решаюсь на радикальные действия.

Череда расшаркиваний и пустая болтовня о том, что леди Канри приехала вчера, жутко устала, но сейчас уже отдохнула и безумно рада лицезреть новую императрицу. Что леди Канри скорбит о том, что не смогла быть на коронации, искрится восторгом по поводу роскоши дворца и лучится радостью от встречи с её величеством.

– Как я завидую вашему путешествию, – прошептала с восторгом Кати, – ароматы востока, благовония, загадочная музыка и культура иной страны…

– Можно подумать, она отыщет нужный город на карте, – хихикнул Руфус мне в ухо, – тебя бесит это напыщенное создание? Хочешь, я уроню шкаф на неё?

У меня закружилась голова от напряжения. Я старалась унять дрожь в пальцах и не издать истеричный смешок от слов Руфуса. Я осторожно наклонилась, делая вид, что поправляю прядь волос в причёске.

– Заткнись, – шепнула я джинну.

Фари удивлённо покосилась на меня, и я тут же прикусила язык, вспоминая, что нахожусь в набитой людьми комнате.

– Увы, – леди Даниэлла мягко улыбнулась, – я выросла в колонии, провела там большую часть юности, так что всё, что меня окружало, было привычным. Для меня диковинка столица и её огни и выложенные камнем дороги.

Руфус изучил долгим взглядом леди Канри и пожал плечами, потом ещё немного помотал хвостом и растаял, моргнув искоркой в перстне.

Неискренний смех, натянутые улыбки. Ревнивые взгляды. Я стояла в толпе девушек, чувствуя себя будто на каруселях. Фрейлины назывались, протягивая руку гостье. Та щебетала всякий вздор, будто ребёнок, прикасавшийся к сказочным феям. А я разглядывала эту леди и пыталась найти в себе силы говорить ровно, не выдавая волнения.

Взгляд её величества я заметила случайно. Императрица удивлённо изогнула бровь и едва заметно указала вопросительным взглядом на леди Даниэллу. Я только прикрыла глаза в ответ, уже протягивая руку для знакомства с гостьей. Императрица знала историю моей жизни, не осуждала, не презирала. Я не называла никогда имен, а она и не спрашивала. Её величество считала, что каждый имеет право на ошибку. Моей ошибкой был Инигор…

Глава 8

C неимоверным облегчением я покинула комнату. Пушистый ковёр шуршал под ногами, в позолоте канделябров отражались осколки солнечных лучей, проникавших сквозь окна. Этот свет слепил глаза, и я отчаянно убеждала себя, что слёзы текут от солнца, а не от обиды.

Ложь. Враки самой себе на протяжении долгих лет. Мне всё так же больно. Всё так же противно, и от вида милой и ласковой леди Канри становилось ещё гаже на душе. Интересно, Инигор нашёл мне замену и поселил её в домик у моря, как и хотел? Или утоляет страсть с супругой, став примерным семьянином, и оттого у неё настолько лучистый взгляд? Оба ответа на эти вопросы одинаково ранили, одинаково было от них противно.

Я свернула за угол и прислонилась спиной к стене, чувствуя сквозь ткань платья прохладу камней. Глупо плакать по тому, что безвозвратно ушло. Только боль от обиды и предательства так легко не сковырнуть с души, это не грязь на юбке. А Инигор не просто обидел, он втоптал в грязь и мои чувства, и честь, и веру в лучшее. Хотя я уже не уверена, любила ли этого мужчину… Но ведь приняла кольцо. Сказала «Да». Значит, любила?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А он лгал, с самого начала зная о невесте и о той роли, что подготовил для меня. Я была слишком ослеплена чувствами, что тогда посчитала любовью. Слишком хотела быть любимой и желанной, хотела узнать, каково это быть кому-то интересной. Я и была интересна лорду Канри как любовница. Хотя он клялся мне в любви и умолял уехать с ним… Значит, любил?