Рейчел Хокинс - Мисс Хаос

– Харпер права, – поддержал меня он. – Все это можно обсудить и потом, а пока отвезем Би домой.

– Домой, – пробормотала Би и в мечтательном забытьи проследовала за мной. Мы вышли на крыльцо. – Господи, а что думали мои родители? – Когда она обернулась, у нее были такие большие глаза, что белки просматривались вокруг радужек. – С ними все хорошо? Меня разыскивает полиция? – Она крепко взяла меня за руку. – Обо мне, наверное, в полицейских ток-шоу рассказывали?

– Нет, – ответила я, прикрыв ее руку ладонью. – Все думают, что ты в лагере для чирлидеров. Райан наколдовал. – Я осеклась. – Наверное, ты не в курсе, но…

Би покачала головой.

– Нет, я все знаю. Райан – алхимик, он творит заклинания. Мне это рассказал Александр, когда я у него находилась. – Она зябко поежилась и нахмурилась. – Но честно тебе признаюсь, я так ничего и не поняла.

– Мы объясним тебе все по дороге, – заверила я.

И мы объяснили. По дороге до города мы попеременно излагали историю событий – от той первой ночи в школьной уборной до сегодняшней вечеринки в общаге.

Когда подъехали к моему дому, все смолкли и в машине повисло молчание, нарушаемое лишь сопением Би.

– Да уж, – пробормотала она, и мы ей ответили:

– Н-да.

Теребя подол своей черной футболки, она взглянула на меня и спросила:

– А можно у тебя переночевать? Я как-то пока не готова идти к родителям. Тем более что они не скучали.

Как это нелепо, подумала я, и тут же кивнула:

– Да запросто.

Но тут Дэвид покачал головой.

– Нам надо еще многое обсудить, – напомнил он, барабаня пальцами по рулю. – Что ей там сказали? И как подготовиться к периазму, и как я теперь должен обходиться без дара, и…

Я приложила ладонь к его губам, заставив его замолчать.

– Завтра, – произнесла я. – Все завтра. Или в другой день. Сейчас я должна помочь Би, остальное потерпит.

Дэвид что-то промямлил из-под моей руки, и я закатила глаза.

– Она права, – поддержал меня Райан, подавшись вперед и обхватив подголовник. – Уже поздно, нам надо все это переварить, и Харпер с Би хотят провести время наедине.

Сказав так, он хлопнул по спинке водительского сиденья.

– Чувак, поверь, между ними встревать нельзя, – добавил он шутливо, хотя наверняка сейчас ему было не до веселья. В его голосе чувствовалась напряженность, как всегда с ним бывало в минуту волнения.

К счастью, Дэвид утихомирился.

– Ну ладно, – сказал он. – Ты прав, сейчас все равно ничего не изменишь. Потом поболтаем.

И с этими словами он подался ко мне, словно собираясь поцеловать, но замялся и мельком бросил взгляд на остальных.

Я надулась и, обхватив руками его лицо, притянула к себе и крепко чмокнула в губы. Я не сторонница демонстрировать чувства на людях, и мне не нравится, когда это делают другие, но Райан с Би ведь не посторонние и знают, что мы с ним встречаемся.

Хотя постойте.

Райан-то знает, а вот Би?..

Я оглянулась – подруга сидела разинув рот.

– Э-э, я как-то забыла об этом упомянуть, – промямлила я еле слышно, но Би по-любому уже схватилась за ручку и открывала дверь.

– Довольно с меня потрясений.

Поцеловав на прощание Дэвида – на этот раз, в щеку, – я вылезла из машины и подошла к Би, стоявшей на тротуаре.

Подруга проводила взглядом отъехавший автомобиль и прижалась ко мне.

– У тебя все так запутано, – заметила она, и мне вспомнился Александр и все, что теперь предстоит.

– То ли еще будет…

Глава 7

Когда я проснулась, Би уже ушла. На трюмо лежала записка, в которой говорилось, что подруга отправилась домой. Ничего странного в этом не было – она жила в паре кварталов от меня, просто хотелось, чтобы она побыла чуть подольше. Я желала убедиться, что с ней все в порядке. Впрочем, напомнила я себе, ей, конечно, нужно побыть с родителями, и, скорее всего, Би соскучилась по собственной кровати.

Когда я спустилась, мама уже не спала. Она вовсю копошилась на кухне, что было странно. По воскресеньям мы обычно сначала ходили в церковь, на раннюю службу, и лишь потом завтракали.

– Яичницу будешь? – спросила она, махнув рукой в сторону шипящей сковородки.

При мысли о яйцах мне стало не по себе – я не фанатка завтрака. Поэтому я покачала головой и, подцепив с тарелки яблочко, ответила:

– Нет, спасибо.

Может, конечно, у меня разыгралось воображение, но я готова была поклясться, что этот ответ маму не устроил. Она заправила за ухо волосы – такие же темные, как у меня, но стриженные покороче – и отвернулась к плите.

– Ну ладно. Я могу пожарить бекон.

Она опустила лопаточку на подставку, которую я слепила много лет назад в летнем лагере. По идее, это была лягушка, но только при обжиге почему-то растаяла и теперь больше напоминала темно-зеленую амебу.

– А может, блинчики?

Я кинула взгляд на часы и с удивлением посмотрела на маму, которая все еще была в домашнем халате.

– Мы в церковь что, не идем?

Она тихо пожала плечами и отвернулась к плите. Яичница задымилась, и мама со вздохом принялась ее отскабливать.

Я нахмурилась. Мало того что с Дэвидом у нас нелады, так еще и семейных проблем не хватало. Может, она готовится мне что-то сообщить, потому и решила зависнуть дома? Ну, типа они разводятся, или она заболела, или еще в том же духе.

Поднявшись, я отложила яблоко и спросила:

– Мам, у тебя все в порядке?

Она оглянулась через плечо.

– Ну вроде да, а что?

Яичница окончательно подгорела, и мама, тихо цыкнув, сняла сковородку с плиты. Мама была типичной женщиной во всех отношениях: вступила в Юношескую лигу, вела уроки в воскресной школе и каждый день красилась, даже если ей никуда не нужно было идти, но путной поварихи из нее так и не вышло.

– Ты никогда не пропускаешь службы, – сказала я. – И не готовишь завтрак. И не встаешь в такую рань. Вот я и подумала, мало ли…

Мама счистила яйца в ведро и поставила сковородку в раковину.

– Просто мы с тобой редко видимся. – Она скрестила руки, и на запястье блеснул тоненький золотой браслет. Когда-то он принадлежал моей сестре, но, с тех пор как ее не стало, мама носила его не снимая.

Я не ответила, и мама горестно улыбнулась.

– Не удивительно, учитывая, что ты везде нарасхват. Просто… – Она умолкла и устремила на меня ищущий взгляд. – Я за тебя беспокоюсь, родная.

Я подошла к рабочему столику в центре кухни.

– Мам, тебе совершенно не о чем беспокоиться, – ответила я. Кажется, это прозвучало убедительно, учитывая, что я несла откровенную ложь. За последние месяцы я научилась отменно врать. Гордиться тут особенно нечем, просто выбора не оставалось. Нельзя, чтобы дорогие мне люди знали о паладинах, и эфорах, и оракулах, и всех безумствах, что с ними связаны. Это небезопасно.