Невестка слепого барона - Полина Ром

понял, что их специфические разговоры о статях кунигурских быков-производителей, о сортах ржи и пшеницы, пересыпанные какими-то заумными терминами, его совсем не интересуют. А смотреть, как за Джулией фон Ваерман увиваются красавцы-курсанты столичной Военной Академии, и вовсе было тошно.

Сам он в данный момент посещал курс лекций в качестве вольнослушателя при Литературном институте, а в следующем году собирался поступать на факультет истории. Неожиданно для самого себя он вдруг нашел в поместье интересного собеседника: даму весьма преклонных лет, бабушку прекрасной Джулии, вдовствующую графиню Катарину фон Ваерман. Она не просто владела замком и архивами, а умела рассказывать о былых временах ярко и вкусно.

Теперь день молодого человека строился так: поздний завтрак в компании гостей; странно короткие часы до обеда, которые он проводил в обществе госпожи Ваерман и которые пролетали незаметно. Обильный ужин, где за столом гости шумно делились дневными впечатлениями, и танцы до упада под удивительный механический инструмент, который назывался граммофоном и чудесным образом воспроизводил музыку с жутковатых черных дисков.

Алексис не отлынивал от танцев и с удовольствием отплясывал вместе с симпатичными подругами юной графини, не рискуя пригласить очаровательную, но острую на язык хозяйку. Джулией он любовался издалека, почему-то мысленно сравнивая ее с яркой искрой, вспыхнувшей в темноте. Однако все же спать баронет отправлялся раньше других, с нетерпением ожидая утра и возможности снова поговорить со старой графиней.

В общем-то, биографию семейной пары Клэр и Освальда фон Ваерман он немного знал еще из школьных учебников истории. Знал и о том, что здесь, в поместье, находятся первые в мире селекционные станции. Что именно далекий много раз «пра-» дед Джулии избавил мир от какой-то жуткой болезни, которая паразитировала на колосьях пшеницы и ржи. И, кажется, этот самый первый фон Ваерман удостоился тогда каких-то высоких наград из рук короля. Все это было, наверное, важно, но несколько скучновато. Сам баронет был сугубо городским жителем и в сельском хозяйстве разбирался весьма слабо.

Однако в разговоре с графиней все эти великие тени прошлого необыкновенным образом воскресали перед его мысленным взором и превращались в совершенно живых людей со своими привычками, капризами и героическими деяниями. Поэтому он, глядя на улыбающуюся пожилую графиню, снова спросил:

-- А что было с остальными, госпожа фон Ваерман?

-- Если коротко, Алексис, то решением герцога земли барона фон Трокера были разделены. Большую часть получил баронет фон Трокер, и земли эти были признаны майоратными. Меньшую часть отдали в приданое за дочерью барона. Девицу срочно выдали замуж, и вроде бы она была счастлива в браке. В мемуарах Слепого барона даже есть пара незначительных фактов о ней. Решением кардинала Марионе мать настоятельница монастыря была лишена должности и отправлена послушницей в Северные земли. Больше никаких упоминаний в документах о ней нет. Но я не думаю, что судьба ее сложилась счастливо: монастыри Северных земель славились своим строгим уставом. В этот же монастырь была отправлена и баронесса фон Раймон. Брак ее и барона был признан аннулированным. Надо сказать, милый юноша, для тех времен это было необычайно смелое решение. Но кардинал не хотел публичного скандала, пятнающего не только имя матери-церкви, – графиня набожно перекрестилась, – но и дающий возможность неверным мужьям и женам и в дальнейшем осквернять таинство брака. В мемуарах Слепого барона есть довольно много размышлений на эту тему, Алексис. Но, пожалуй, вам будут несколько скучны старинные сентенции.

Юноша несколько озадаченно фыркнул в ответ:

-- Признаться, госпожа графиня, ваши рассказы казались мне столь удивительно точными и реалистичными, что я даже поверил в существование всех этих людей. Однако о каких мемуарах может идти речь, если вы сами говорили, что барона не просто так звали «Слепым бароном»? Вы не думали о том, что документы частично могут быть подделкой?

Графиня укоризненно качнула головой и со вздохом сказала:

-- Юность всегда так нетерпелива!.. В нашей семье, Алексис, все эти документы хранятся и тщательно оберегаются от малейшей порчи более трехсот лет. Разумеется, прикасаться к ним я вам не позволю, но более двухсот лет назад один из моих предков нанял человека, который и снял со всех документов точнейшие копии. И хотя за давностью времен даже эти копии являются ценными документами, но если вы пожелаете, я разрешу вам поработать с ними, – графиня сделала значительную паузу, недовольно побарабанив пальцами по столешнице, и чуть сердито сказала: -- Через полгода после аннулирования своего брака барон фон Раймон запросил у церкви разрешения на новый брак и обвенчался с той самой компаньонкой графини Клэр, госпожой Краузе. Именно новая баронесса фон Раймон под диктовку Слепого барона писала его мемуары. И даже несколько раз с его позволения вставляла в текст свои замечания. Впрочем, делала она это очень деликатно и всегда аккуратнейшим образом помечала, что эти мысли – ее собственные. На сегодня все, Алексис. Я немного устала. Встретимся завтра, как обычно, после утренней трапезы. А вам советую заглянуть в галерею и найти семейный портрет графа с женой. Поторопитесь, баронет, скоро стемнеет.

***

Стены галереи были увешаны портретами разных эпох. Баронет медленно шел вдоль шеренги фон Ваерманов, с интересом разглядывая орденские ленты и напудренные парики, очаровательные декольте давно почивших прелестниц и даже старинные мундиры бравых вояк.

Семейный портрет первого графа висел ближе к дверям. И когда Алексис подошел к нему, пришлось зажечь еще пару свечей в настенном бра: в старинном поместье до сих пор не было такой роскошной новинки, как электрическое освещение. А приносить в галерею керосиновые лампы запретила старая графиня: она не любила их резкий специфический запах.

Портрет был очень стар, от возраста краски потемнели, и кракелюры слегка обезобразили лицо Освальда фон Ваермана. Граф сидел в кресле с высокой спинкой, но рука его покоилась на талии стоящей рядом женщины. Её густо-синий туалет казался почти черным. Темные волосы были собраны в простую прическу. Даже роскошное ожерелье на стройной шее не добавляло ей пафосности и торжественности. Тонкая рука слегка опиралась на плечо мужа. А вот лицо…

С портрета на Алексиса чуть растерянно, с мягкой и нежной улыбкой смотрела Джулия фон Ваерман. Через несколько мгновений наваждение прошло, и баронет рассмотрел и отсутствующую у Джулии родинку на щеке, и чуть более узкие плечи. Но схожесть двух юных девушек показалась ему мистически прекрасной и удивительной…

Чем больше баронет всматривался в портрет, тем четче в мягком свете свечей проступали силуэты мужа и жены, тем больше становилось заметно, что эта пара на портрете –