По праву крови - Ксения Родионова

Последовала пауза, такая тяжёлая, что я почувствовала её вес даже сквозь стену.

— А если ублюдок потребует больше, чем просто разговоры? — голос Бриггса прозвучал приглушённо, но чётко. — Если захочет забрать её с собой? Или… чего похуже.

Сиху ничего не ответил. Я представила его каменное лицо в свете огня, его сомкнутые губы.

— Ну? — не унимался Бриггс, и в его тоне послышалась привычная грубая прямолинейность. — Говори, командир. Одна девчонка или шанс раздавить инквизицию раз и навсегда? Если он захочет её — отдадим. С потрохами. Лишь бы эта чёртова машина перестала существовать.

Моё сердце замерло. Так вот она, цена, озвученная вслух. Я ждала. Ждала, что скажет Сиху. Секунды растягивались в вечность. Уже сделала шаг назад, в тень коридора, решив, что ответа не будет, когда его голос наконец донёсся:

— Даже испорченные яблоки мы не оставляем врагу, Бриггс.

— Понял, — после паузы коротко бросил Бриггс. — Я бы отдал.

— Не сомневаюсь.

Я не стала дослушивать, вернулась в кабинет. Ночь прошла почти без сна. Иллюзорная близость Кирона не давала мне возможности расслабиться на узкой жёсткой койке в углу кабинета Ирен. Я поднялась с первыми лучами блеклого солнца, умылась и переоделась в тёплые штаны и свитер. Сиху переправил меня к так называемой тюрьме сразу после завтрака. Кайдена в известность не ставили.

— Готова? — спросил Сиху.

— Я не первый раз остаюсь с ним наедине.

— Это я понимаю. Готова ли ты выполнить задачу?

Я кивнула.

— Постарайся разговорить его быстрее. Сейчас нам нужны схемы работы, всё, что он знает и помнит.

Я вошла, не дожидаясь разрешения Сиху, протолкнувшись мимо Криса. Воздух в камере был неподвижным и густым, пахло металлом и терпкими грибами и травами — шлейф искажённой реальности.

Кирон сидел на стуле, но поза его изменилась. Он не развалился с вызывающей небрежностью, а сидел прямо, словно ждал важного гостя. Цепи на запястьях лежали спокойно.

— Точна, как часы, — произнёс он, что удивительно: без насмешки. — Я скучал.

— Даже не начинай.

Я села на стул напротив, отодвинутый на почтительное расстояние.

— Ну что, — сказала я, глядя ему прямо в глаза, теперь чёрные с прожилками силы источника. — Я здесь. Начинай своё шоу. Что будем обсуждать? Погоду? Последние тенденции в пытках? Или снова будешь петь песни о том, как я нужна тебе, чтобы заглушить шум в твоей голове?

Он медленно улыбнулся.

— Я видел вашу ссору. Вернее… слышал. Эхо. Оно красиво звенело.

— О чём ты?

Внутри всё сжалось в ледяной ком, но я не подала вида. Ярость вчерашнего дня сменилась расчётливой решимостью.

— Сладкий вкус мальчишеской ревности, — протянул Кирон, дёрнул головой и два раза стукнул пальцами по столу.

— Поздравляю. Ты добился своего. Вбил клин. Доволен?

— О, нет, родная. Это не клин. Дарю вам освобождение от иллюзий, — он наклонился вперёд, насколько позволяли цепи.

— Не зови меня так.

— Но ведь именно такой ты являешься для меня.

Кирон безмятежно водил пальцами по столу, будто смахивая пылинки, и с расслабленной улыбкой глядел в окно под потолком. Если бы ни тики, сошёл бы за адекватного. Я ждала, не имея желания инициировать беседу.

— Он хотел нормальную тебя. А какая ты нормальная, Анна? Ты помнишь?

— Слушай, ты хотел моего времени. Моих глаз. Так вот она я. Давай об этом, а не о том, как я пытаюсь вырвать тебя с корнем из своей жизни, а ты, как сорняк, снова и снова вылезаешь из-под земли.

Его тихий смех прокатился по камере, и он был искренним.

— Хочу заглянуть в твою милую головку. Подглядеть, как тебе жилось без меня.

— Обойдёшься!

— Эх, какая жалость. Но я и так многое вижу. — Его пальцы замерли на столе. — Ты пришла ко мне не потому, что они приказали. И не потому, что я позвал. Ты пришла, потому что там, снаружи, тебе теперь негде спрятаться. От его взгляда. От его… разочарования. А здесь… здесь всё честно. Я — твоё зло. Ты — моё лекарство. Никаких иллюзий.

Я молчала, давая ему говорить, выискивая в его словах зацепки.

— Они торопят тебя, да? — сменил он тему с пугающей проницательностью. — Шепчут на ушко: «Разговори его, дорогая, времени мало». Инквизиция не подаёт виду, что понесла урон, и это сводит твоих новых друзей с ума. Они не понимают, что тишина — это лучший признак паники. Крыса, прижатая в уголу, замирает.

Он был прав. Ужасно, мерзко прав. И он видел это на моём лице.

— Что тебе нужно, Кирон? — спросила я, отбрасывая попытки сохранить маску. — По-настоящему. Кроме моего присутствия. Что заставит тебя говорить?

Он перестал улыбаться. Его взгляд стал тяжёлым, изучающим.

— Мне нужно знать, что это того стоит. Что ты не просто исполнительный механизм. Докажи, что ты готова переступить их жалкие правила. Спроси меня не как боец сопротивления, — это звание сорвалось с его губ с уничижительной усмешкой. — Спроси меня… как я когда-то спрашивал тебя.

Я поняла: ему нужен был ритуал. Подтверждение, что я опускаюсь на его уровень.

— Хорошо, — я сделала шаг вперёд, граница личного пространства была нарушена. — Где находится сердце экстрактора? Не формальное расположение. Его суть. Та часть, без которой всё рухнет.

Глаза Кирона блеснули одобрением.

— Сердце… — Он помолчал, наслаждаясь моментом. — Оно не в здании. Оно под ним. Старая шахта, затопленная ещё во время Катаклизма. Они не строили экстрактор. Они вырастили его на теле умирающего источника. Разрушь внешние стены — они отстроят. Но тронь сердце… — он сделал паузу для драматизма, — … и реальность истечёт из этой раны чёрной кровью.

— Как до него добраться? — спросила я почти шёпотом.

— Для этого, — он снова улыбнулся, но теперь в его улыбке была тень чего-то настоящего и почти уважительного, — тебе понадобятся не карты. Тебе понадоблюсь я.

Я сделала ещё шаг ближе. От него исходило неестественное тепло и тихий, статический треск сущности.

— Ты видел схемы? Сможешь воспроизвести?

Его пальцы скользнули по моей руке. Я подавило желание отдёрнуть её. Он развернул ладонь, ожидая, что я приму её. Я наградила его самым осуждающим взглядом, что имела в арсенале. Он поманил пальцами.

— Ну же. Покажешь мне свою память, и