Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание

Ознакомительный фрагмент

— Сгинь. — И дверь закрылась. Не радушно он гостей встречает.

Стук повторился.

— Только после тебя. — До боли знакомый голос. — Где Рэне?

— Малена, уйди. — Рыкнули в ответ.

— Ма… — Горло сжало, отчего получился полу — хрип — полу — стон.

— А ну пусти! — Я не видела происходящее в дверях, зато отчетливо слышала ругань.

— Что ты с ней сделал, идиот? — Перед глазами возникло лицо Малены.

— Следи за выражениями, сестренка. — Сказано было с ядовитой неприязнью.

— Сводная! — Гаркнула подруга и вновь повернулась ко мне. — Вставай, к Дину пойдем.

Мне хоть к Дину, хоть к Гарну, хоть на полигон, лишь бы подальше отсюда.

— Она никуда не пойдет. — Таких трудов мне стоило встать с этого чертового дивана, после рыка упала обратно.

— Не смей на мня орать! — Кто‑то несколько часов назад втолковывал мне, как опасно грубить Витору. — Я забираю Рэне, и тебе на моем пути лучше не стоять!

— Хочешь помериться силой, сестренка? — Его эта ситуация явно забавляла.

— В твоем стиле бить девушек. — Ухмылка стерлась с его лица.

— Прошли те дни, Малена, когда ты могла меня оскорблять и чувствовать при этом себя защищенной. — Глаза садиста начали чернеть.

— Прошли те дни, Витор, когда Рэне беспрекословно тебя слушалась. Хочешь ее вернуть — измени себя. Только в этот раз я не дам ей так опрометчиво прыгнуть в это болото. — Говоря про болото, она обвела рукой комнату и показала на Витора.

Больше никто и слова не сказал. Мы молча вышли из комнаты, за нами громко захлопнулась дверь.

Глава 3. Луч света в темном царстве

Ты сегодня не властен над завтрашним днем,Твои замыслы завтра развеются сном!Ты сегодня живи, если ты не безумен.Ты — не вечен, как все в этом мире земном.

Омар Хайям

Глубоко вздохнув окончательно успокоилась. Легкие перестало саднить, зато появилась жуткая всепоглощающая обида. Обида на некроманта, который мог убить меня не моргнув глазом, с тем же надменно — холодным лицом, и я готова поклясться, что муки совести его никогда бы не посетили. Они не знают к нему дорогу, душа Витора во тьме обретается. Не надо быть проповедником или священником чтобы это понять.

— Мален, а он со мной всегда так… — Запнулась, подбирая слова. Подруга бросила на меня сочувствующий взгляд.

— Не помнишь? — На мой отрицательный ответ она лишь вздохнула и все стало понятно без слов. — Он сразу на тебя глаз положил, как только ты порог Академии переступила. И не только он. Дин тоже симпатизировал, пока Витор права на тебя не заявил.

— Права на меня?

Мы вошли в наш коридор.

— Да, он собственник. — Малена хмыкнула. — Ты достойно боролась с ним два с половиной года. Многие парни начали тебя побаиваться. Неприступная крепость сейчас мало кого привлекает.

А мужики, похоже, во всех мирах одинаковы.

— Витор начал беситься, когда узнал о твоей симпатии к Нелину. Он его чуть не убил. — Я остановилась напротив нашей комнаты, но меня повели дальше. — После этого ты сдалась. Спустила белый флаг… смирилась со своей участью, и он тебе вроде даже нравиться начал.

Смириться с унижениями и болью? Да никогда!

— Когда ты исчезла, я думала что ты просто не можешь больше терпеть общество моего братца.

Может Савелье и правда поэтому сбежала, и не хочет чтобы ее нашли? Просто не желает возвращаться к такой жизни? Я даже начинаю ее понимать.

Пройдя до конца коридора мы свернули налево в незаметный издали проем и уткнулись в дверь.

Малена постучала, с той стороны донеслись шорохи, сдавленное «я сейчас» и дверь открылась, погружая нас в аромат кофе и корицы. В наслаждении прикрыла глаза вдыхая глубже столь любимые сердцу нотки.

— Рэне, — радостно протянул стоящий в дверях незнакомый парень, — где тебя носило? Без меня развлекалась?

Серые глаза весело подмигнули мне, я растерялась, не зная что сказать в ответ, но тут он неожиданно приобнял меня и втащил в комнату. В замешательстве переводила взгляд с него на Малену, всем видом давая ей понять, что не знаю, кто этот горячий парень.

— Дин, есть одна проблемка, — Малена, молчавшая до этого момента, пришла мне на помощь, — Рэне частично потеряла память.

Парень удивленно присвистнул, обошел меня по кругу, затем еще раз, после весело воскликнул:

— Добро пожаловать домой, крошка. — Слыхали уже фразы подобного рода.

Малена фыркнула, села на диван и недовольно пропела:

— Зря радуешься. Я ее только что в ужасном состоянии от Витора забрала. — Веселость Дина улетучилась, кулаки сжались.

— Что он сделал? — От этого голоса мурашки по коже побежали.

— Да ничего особенного, — я пожала плечами присаживаясь рядом с подругой, — хренакнул об стену и все.

Две пары глаз не мигая уставились на меня. Дин очнулся первым:

— Хрена… что сделал? — Поздно сообразила, здесь наверно таких слов не знают, а жаль. Пояснила:

— Впечатал в стену.

— Дин, не заводись. — Малена бросила на него обеспокоенный взгляд. — Ты ничего не сделаешь, а он ее все равно в покое не оставит.

Высокий, не слишком широкий в плечах, достаточно мускулистый парень с волосами цвета серебра в немом гневе сжимал и разжимал кулаки.

— Ээ… Я не помню, какие между вами тремя отношения, но… — пробормотала я, — но я тоже считаю, что в открытую против него идти бесполезно.

Дин мгновенно расслабился, на лицо вернулась улыбка.

— Да, узнаю мою девочку. — Весело протянул он.

Малена снова фыркнула, недовольно глядя на него.

— Это у него юмор такой. — Я, напрягшаяся после его слов, вяло улыбнулась.

Устало прикрыв глаза, погрузилась в свои мысли.

Сегодня должен был быть мой первый рабочий день следователем, который я так долго ждала. Если я отсюда не выберусь, то получается шесть лет учебы коту под хвост. Ай, что там… Даже если выберусь — все равно под хвост. Контракт не отработал — считай, дорога тебе в органы закрыта. Разве что дворником или уборщицей.

Уборщица… А что если предложить Витору взамен на обучение — уборку? Не каждый день такие предложения на голову сваливаются. У меня на Родине на такое скорее всего согласились бы, студенты по крайней мере.

Родина… Песенка вспомнилась:

«Я люблю свою Родину, вроде бы.

Я полжизни рабом на заводе был,

И штаны носил, прямо на скелет,

А теперь меня это не торкает».

Когда мы дома — мы не скучаем, не тоскуем, наоборот, хотим уехать, уйти, убежать на встречу новым приключениям, новому. Но вот ты ушел, и вроде доволен, место ведь новое, все как и хотел, а тоска разъедает, жжет, ломает. И ты начинаешь задумываться «как хорошо было там», «вернуться бы», а если вернуться не можешь, что тогда? Да ничего. Молча тоскуешь, заглушая внутри себя чувства и эмоции, и идешь дальше, потому что выбора у тебя нет. От этого еще хуже становится. Ты же всегда считал, что выбор в любом случае есть, а оказывается, что его нет либо он тебя не устраивает. Какого это осознать? Тяжело. А если ты, лишенный выбора, с тоской в сердце, вынужден под кого‑то прогибаться, выполнять чьи‑то приказы, указания, тогда как? Все так же молча, выбора ведь у тебя нет.