Дэви Дэви - Без слёз

— Блядь! Я ему важные вещи говорю, а он лыбится! — насупился Дикарь. — И дальше-то чего? Мы так и будем разговоры разговаривать? А то уже вечернее построение вот-вот…

— На фиг разговоры! — счастливо согласился Руни и решительно усадил это сердитое лохматое чудо к себе на колени.

Дикарь обвил его шею руками, да так крепко, будто и впрямь задушить собирался, и — ну целовать вперемешку с укусами… шею, лицо… чувствительно прихватил зубами за нос… Но Руни только смеялся, сдирая с Сета майку, расстегивая штаны…

Руни едва не кончил сразу же, как Дикарь насадился на него. Но, в то же время, эта невозможная теснота и исказившееся лицо Сета не на шутку испугали Руни.

— Тебе не больно? — с тревогой спросил он.

Сет зажмурил глаза и тяжело дышал.

— Да! Нет! Охуенно! — застонал он сквозь зубы. И задвигался. — Ой, блядь! Щас сдохну! Глубже давай!

До Руни дошли только последние слова, и он двинул бёдрами, всаживаясь в Сета по самое не могу. Тот заорал — уже одним только матом и что-то вовсе несвязное. И задвигался быстрее, резче, тесно вжимаясь в Руни и ещё теснее сжимая его внутри себя…

Они кончили быстро и в один момент, словно их тела сговорились… После чего валялись на неудобных железных ступеньках — мокрые, одуревшие от запаха друг друга.

Сет припал щекой к щеке Руни и зашептал ему прямо в ухо:

— Змей… Змеище мой… Только передохнём — и давай ещё, да?

… После отбоя они лежали на койке Руни. Сперва договорились, что просто спать будут, но не удержались, опять занялись этим… то есть, не совсем по-настоящему, просто обжимались, целовались, поласкали друг дружку… и снова кончили… Им было так хорошо, и совершенно наплевать на испачканное белье, на любопытных товарищей, прислушивающихся к их возне…

Сет водил кончиками пальцев по лицу Руни и вдруг отдернул руку, шепнул удивленно:

— Змей?.. Ты, никак, плачешь?..

А Руни и сам удивился: точно, и глаза влажные, и щеки… Он помнил всё это время: оплакать — значит, отпустить. А Руни боялся, что, если отпустит свою боль, останется у него одна только пустота. Всё равно, что умереть до времени. И он хранил своё горе… Но теперь пришло время освободить сердце — для тепла, для радости. И Руни, прощаясь, оплакивал свою боль…

…Дикарь улыбался во сне. Руни поцеловал его, едва прикасаясь губами — улыбка к улыбке. Было немного страшно, оттого, что теперь у Руни есть, что терять.