Увольняюсь, Ваша Светлость! - Наталья Варварова

Половица подозрительно скрипнула. Между дверью и половиком мелькнула тень.

— Выходи, Выш. Мне, правда, полегчало. Если ты продолжишь ворожить, то я испытаю совсем уж резкий прилив оптимизма и бодрости. Отправлюсь, например, мыть им окна — а я так и не поняла, какое жалование мне положено и за что.

Глава 12

Лепрекон, выбравший меня своей хозяйкой, имел совершенно чудесное свойство — как никто умел разгонять хандру. Я узнала об этом не сразу. Начнем с того, что я долго не понимала, что за сокровище ко мне пожаловало.

Ну, живет в «Лепестках» странное существо. Ну, скандалит, когда я завернувшись в плащ, отправляюсь одна в лавку за продуктами… И когда он на улице раскидал двух здоровенных бесов, чем и выдал свое присутствие, тут уж я стала к нему прислушиваться.

Он настаивал, что, по документам (он читал их внимательно, а я — только первые три страницы), мне положен помощник. Мы ударили по рукам, и я получала на него дополнительную треть от жалованья.

Вышеслав не только защищал меня, но и стал постоянным источником информации. От него, а также из подобранной им литературы, я черпала знания об устройстве Бездны и прочих миров. Из газет — об обществе столицы, с которым так или иначе контактировала, устраивая праздничные мероприятия, и главное — о том, как девушки из других миров попадали в Ад.

Самое смешное (или грустное), что моя память по-прежнему содержала общую информацию, почерпнутую еще у себя дома. Там, откуда я пришла, Ад ассоциировался с загробным миром, магии не существовало, а технологии были куда более развиты, чем здесь.

Во всяком случае, на первый взгляд. Уже позже я уяснила, что в Бездне они причудливо переплетались с предметами быта и сразу в глаза не бросались.

Еще я могла бы рассказывать "свои" сказки или петь песни. Владела несколькими языками родного мира — притом что на языке Бездны заговорила сразу и чисто. Однако ничего личного у меня не осталось — ни имени, ни звания, ни сведений о семье.

Выш объяснял, что с этим сталкивались только попаданки. Это облегчало переход из мира в мир. В отличие от наемниц, мы приходили сюда не по своей воле и, как младенцы, довольно быстро адаптировались без груза или боли. Только вот мой случай получился особенным.

— О таких, как ты, распространяться не очень принято, — размышлял он вслух. — В наши дни вы, скорее, редкость. Якобы существует камень… Его никто в глаза не видел кроме высших… Он позволяет найти того, в ком Бездна нуждается. Ученых и инженеров обоих полов, женщин, от которых родятся особо выдающиеся демоны.

Да, в этом мире все раз за разом сводилось к тому, что сильным демонам тяжело отыскать себе пару. Но Выш подозревал, что при помощи этого камня вопрос как раз можно было решить.

— Сложно сказать, что именно разладилось в вашем случае. Представьте, что очнулись не в алтарной комнате с лапающим вас монстром, а в окружении любящих якобы родителей. Они бы внушили, что угодно — долго болели или там мучились фантомными воспоминаниями. Через сколько-то недель представили бы призвавшему тебя аристократу, допустим, во время поездки на природу. И вуаля.

…Согласна. Тут вместо вуаля вышел тыдыдыщ. Вопросов было больше, чем ответов. Почему мой переход не подготовили должным образом? Как мне удалось отбиться от демона? С какой кстати меня не искали, и, наоборот, пропустили лишнюю контрактницу?

Вышеслав прекрасно ориентировался в том, как ранее проходил прием по контракту. Он работал в «Лепестках» задолго до моего появления — в те незапамятные годы, когда Конвей еще не был мэром, а в борделе разрешалось принимать посетителей не только суккубам, но и иномирянкам.

Тогда и Бездна была другой. Попаданок вытягивали больше, церемонились с ними меньше, и от наемниц особо не скрывали, что в соседней палате лежали девушки под заказ, прибывшие сюда не по собственной воле.

Так продолжалось, пока герцог Сноу не прибрал город к рукам. Он увеличил квоту на наемниц, а призываемых, — таких как я, — официально запретил.

— Конечно, я не верю, что их не стало полностью. Взять хотя бы вас. Но раньше девушек похищали без серьезных на то оснований. Теперь же можно загреметь под развоплощение… Раньше и бордель был борделем, — заканчивал свою мысль лепрекон.

Но я бы не сказала, что он скучал по светлому прошлому.

Нас свела вместе счастливая случайность. Вышеслав явился в «Лепестки» перепрятать горшочек с монетами и наткнулся на меня, составляющую расписание вечеринки на сорок пять суккуб.

Я запуталась, взявшись описывать ему родной мир. Выш тут же подметил и мою нелюдимость, и нежелание знакомиться с перспективными молодыми нелюдями.

— Сразу понял, что вы, госпожа, и есть моя золотая жила. Одинокая, наивная, прекрасная чужеземка… Осталось только найти того, кто вас вытянул, и оторвать ему я… янтарные четки. Забрать выкуп, чтобы молчал, в смысле.

Пока же Вышеслав не тужил. Получал плату, как он говорил, за безделье и заодно присматривал в особняке за дорогими его сердцу горшочками.

Через какое-то время после того, как мы зажили в «Лепестках» вместе, я заметила, что сплю гораздо лучше. Кошмар с участием демона теперь приходил ровно под утро, и восстанавливалась я после него за пару часов и полностью.

Но все встало на свои места около года назад. В тот вечер шрам ныл отвратительнее обычного, и я щедро поливала его слезами. Мне показалось, что он увеличился в размерах. Я и не обратила внимания на лепрекона, который щелкал семечки на окне… Вдруг Выш подпрыгнул, засвистел какую-то песенку — и на глазах у меня мир становился светлее и ярче.

Вот и сейчас человечек нашел меня в спальне мэрской любовницы в слезах и принял меры. Через минуту я и сама бы не сумела объяснить, почему шантаж Конвея настолько дезориентировал.

— Вас пирожными не корми, леди Джейн — только дай поплакать, — укоризненно прокомментировал он. — Подумаешь, мэр и его сынок. Они вынесут нам целое блюдо золота величиной с обеденный стол, чтобы мы покинули этот дом. Помяните мои слова.

Я приложила ладони к уже сухим глазам и глянула на него. Вряд ли он это серьезно.

— Ты же в курсе, что наш мэр — профессиональный педант? Тут даже тебе будет не за что зацепиться. Он все и всегда делает правильно.

— Ха, ха, ха, — сообщил