Дочь Затонувшей империи - Мэллис Фрэнки Диана

Я отвлеклась от представления и огляделась по сторонам. Довольно непривычно было не видеть на улицах сотури.

Тристан наклонился ближе ко мне, пока я внимательно осматривалась вокруг.

– Ни одна из этих девушек не умеет двигать бедрами так, как ты. – Он взял мою ладонь в свою, медленно поднес ее к губам и поцеловал, затем обнял меня другой рукой за талию. – Ты танцуешь гораздо лучше.

Как будто я завидовала им и нуждалась в его утешении. Девушки отлично танцевали, но я знала, что танцую лучше. Я закатила глаза.

– Так бывает, если обучаешься у лучших хореографов Бамарии.

Мне нравились танцы воды, я любила и смотреть, и исполнять их. Но сейчас была больше сосредоточена на том, чтобы высмотреть сотури, безмолвно охраняющих город. Я узнала нескольких из Ка Батавии, облаченных в золотые доспехи с толстыми наплечными пластинами в виде заостренных перьев серафима. Даже в жару они оставались в своих зеленых накидках, наделенных люмерианской магией для маскировки и слияния с окружающей средой, и не снимали с головы капюшонов. Длинная ткань, обернутая складками вокруг талии, удерживалась кожаным поясом с семью подвешенными на ремешки золотыми звездами Валалумира, достаточно острыми, чтобы отрубить руку или ногу в бою.

Но, осмотрев остальную часть улицы, я больше не смогла найти ни одного сотури. Цифры просто не сходились. В такой день, как сегодня, следовало бы, по крайней мере, удвоить охрану, особенно после нападения на границе.

– Почему так мало сотури патрулируют улицы? – спросила я.

– Из-за нападения акадимов? – Тристан неторопливо выводил круги на моем бедре, а затем уткнулся лицом мне в шею. Его дыхание обжигало и без того разгоряченную кожу. – Это произошло неделю назад. О чем ты беспокоишься? Ты в безопасности, и, если до этого дойдет, ведь знаешь, что я тебя защищу. – Он скользнул руками вверх по моему телу и провел пальцами под грудью.

Я оттолкнула его.

– Я знаю, что это произошло неделю назад. Но в связи с праздником наша охрана должна быть в полном составе. С таким количеством народа в любой момент могут вспыхнуть беспорядки.

Тристан поцеловал меня в плечо и откинулся на спинку скамьи.

– Лир, наверное, ты их просто не замечаешь. Так и должно быть. – Он пожал плечами. – Они обучены оставаться невидимыми.

– Я всегда могу заметить сотуриона.

В этом у меня имелся большой опыт, потому что я выросла в Крестхейвене и, будучи юной девушкой с постоянным намерением сбежать из дома, выучила все их секреты. Раньше мы с Мирой, Морганой и Джулс устраивали состязания, кто сможет улизнуть из Крестхейвена дальше всех, прежде чем нас поймают. Я всегда побеждала.

Толпа снаружи разразилась аплодисментами, когда барабаны достигли крещендо и танцовщицы закончили свое выступление. Тристан подал знак своим сопровождающим, стоявшим снаружи. Паланкин накренился, и мы поплыли вперед. Я быстро вытащила из своего кошелька несколько золотых монет и сунула их сопровождающему. Он передал деньги выступавшим девушкам и вернулся прежде, чем Тристан это заметил.

Мы поплыли по улице мимо еще большего количества магазинов и уличных торговцев, затем нам повстречалась труппа акробатов и чумазый маг, который заставлял старого серафима показывать трюки. Я с отвращением отвернулась. Мы использовали серафимов для перелетов, но они также были частью символа Ка Батавии. Их должны были почитать и уважать, а не превращать в цирковых артистов. Представление закончилось, и толпа разошлась, явив нашему взору Туриона Бренну Корру, магистра мира в Совете моего отца. Бренна была одной из высокочтимых лиц, она получила звание туриона, генерала сотури, в возрасте тридцати лет. Ходили даже слухи, что когда-нибудь она окажется в очереди на звание арктуриона. Учитывая небольшое количество сотури, стоящих на страже на улицах, я испытала облегчение, увидев ее. Она одна стоила пяти солдат.

Бренна переступила с ноги на ногу, и стальные мечи звездного огня, прикрепленные к ее спине, блеснули на солнце. В тот же момент цвет мечей сменился с серебристого на красный. Такой же эффект солнце оказывало на мои волосы. Когда она снова шагнула в тень красного навеса над магазином, мечи погасили свой огонь и снова стали серебристыми.

Хранитель времени Бамарии объявил колокольным звоном о наступлении полудня. В небе сверкнули отблески оникса, лунного камня и топаза, когда наши лошади-ашван взмыли в воздух, кружа над Бамарией, как они делали каждый час в поисках угроз. Охранники разошлись по своим новым постам, и Бренна отошла от навеса.

Вот тогда-то я их и увидела. Город был полон сотури, только не наших. Куда бы я ни бросила взгляд, вместо женщин и мужчин в золотых доспехах серафимов видела только свирепых мужчин-сотури, облаченных в серебряную броню с эмблемой Ка Кормака – рычащим волком. Эти люди, рожденные среди суровых холмов Кортерии, хранили верность Наместнику и Породителю ублюдков. Этих сотури я не знала, поэтому и не смогла раскрыть их маскировку.

Топот кожаных сандалий разносился по улицам города. Сотури из Ка Кормака даже не пытались смешаться с толпой или спрятаться, они открыто демонстрировали себя моему народу. Охрана тем временем менялась, и каждый новый сотурион был членом их армии, а не нашей. Молодой солдат из Ка Кормака, только что заступивший на пост, стоял под солнцем, и его меч звездного огня, чуть толще меча бамарийского сотури, вспыхнул ярким огнем. Он смотрел прямо на меня, сидящую в паланкине, и я ответила сердитым взглядом. Я знала об их присутствии в Уртавии, но от осознания их реального количества мое сердце учащенно забилось. Они здесь не для усиленной охраны улиц после произошедшей атаки и не из-за праздника. И это определенно не касалось безопасности учащихся, как хотела убедить меня тетя Арианна.

Ка Кормак, сотури, преданные Наместнику, человеку, который оборвал жизнь моей двоюродной сестры и угрожал всему, что мне дорого, захватывали наш город.

Глава 4

Вокруг нас раздавались крики в адрес марширующих по улицам сотури. Не я одна пришла в ужас, увидев волков. Для сотури из других стран существовал обычай разоружаться в чужой стране, если только они не входили в состав личной охраны. Их мечи звездного огня и сверкающие звезды Валалумира, свисающие с поясов, еще больше заостряли внимание на эмблемах волков, предупреждая всех поблизости об их присутствии. Суматошная, беззаботная, подвижная энергия посетителей фестиваля обернулась темной, раздраженной, едва сдерживаемой яростью.

– Отправляйтесь домой! – выкрикнул кто-то.

– Обратно в Кортерию, волчьи выродки, – поддержал первого другой.

Это подстегнуло других, и вскоре оскорбления в адрес Ка Кормака разнеслись по улицам. Но ситуация так же стремительно изменилась, как и началась. Только теперь против меня.

– К черту Харрена Батавию! Это он пустил их! – Эти слова с пугающей силой заглушили остальные крики. Имя моего отца было произнесено, как проклятье, и без должного титула.

Я напряглась, а Тристан пересел на мою сторону паланкина, покровительственно обняв меня, пока крики продолжались.

– До него акадимы никогда на нас не нападали!

– Он не может править Бамарией, поэтому Кормак делает это за него!

– Этот дурак не может сдержать акадимов! Из-за него нас всех убьют!

Именно поэтому мой отец не хотел, чтобы я ездила в город сегодня. Недавнее нападение все еще было у всех на устах, вызывая напряжение и страх. Акадим, жуткое существо старого мира, едва не нарушило наши границы.

Раздалась новая волна криков, проклятий и воплей ужаса. И тут на улице появился акадим. Мое сердце подпрыгнуло. Но он оказался ненастоящим. Какой-то маг использовал примитивную магию, чтобы воссоздать тело монстра длиной почти в пятнадцать футов. Акадимы представляли собой помесь люмерианца и чего-то древнего, злого. Его глаза были красными, рот полон клыков, а острые, как бритва, ногти были размером с мою руку.

Несколько сотури из Ка Батавии вышли вперед, провожая акадима, проплывшего мимо, взглядами, полными презрения. Эти солдаты находились в отставке, уволены со службы из-за боевых ранений. У одного не хватало глаза, у другого была оторвана рука. Ходили слухи, что акадимы обладают силой пяти сотури, из-за чего их очень трудно убить. Большинство из тех, кто сражался с этими монстрами, не дожили до того, чтобы рассказать правду. А те, кому чудом удалось выжить, часто оказывались искалечены и едва сохранили свои конечности и души нетронутыми. Самые невезучие отделались невидимыми шрамами, о существовании которых знали только они. У акадимов был способ охотиться на своих жертв – способ, который часто приводил к тому, что человек мечтал о смерти.