Екатерина Тюрина - Север

— Войдите! Вошедшую я меньше всего ожидала увидеть. Алкари.

— Доброе утро, принцесса, — вежливо и дружелюбно поздоровалась она. Даже улыбнулась. Боже, эта девица постоянно сбивает меня с толку! Что на этот раз?!

— Доброе утро, Алкари, — вежливо отвечаю. И мысленно молюсь об отсутствии каких-либо сюрпризов.

— Северин попросил меня помочь, — постукивая пальцами по воинскому, в металлических платинах, поясу сообщила она. — С одеждой там, да и вообще. Знаешь… Я ведь не очень хорошо поступаю последнее время… В общем, я хотела попросить прощения. Вот это новости! Если бы я не закрывала лицо ладонью, то у меня точно бы весьма некультурно отвисла бы челюсть.

Алкари прикусила губу, но все же продолжила, по-видимому, преодолев таки некое сопротивление внутри себя:

— Пойми я просто боюсь… Он вырастил меня, заменил родителей семью учителей… всех! Мне противна сама мысль, что он может перестать меня любить… пусть, это и звучит, наверное, смешно… из-за тебя.

Знаете в чем главная сложность статуса принцессы? Вот в таких ситуациях, когда все слезливо-девичье рвется пожалеть и обогреть, а вбитая с детства настороженность поднимает голову, остерегая верить. Такое впечатление, что эти чувства просто разрывают изнутри на части. Мало приятного, безусловно.

— Принцесса… Лазорь! — в голосе воительницы мелькнули совсем уж истеричные нотки. — Прошу пожалуйста, скажи ему… Он ведь слушает тебя, хоть никто и не знает почему и зачем, но слушает… скажи ему… попроси…

— О чем? — решив махнуть рукой, все равно она видела мое лицо, отняла руку от лица и полностью повернулась к Алкари. — Да объясни ты толком! Что случилось?

— Сегодня с утра он сказал мне и Элн покинуть Сторлан, уйти служить на границу с Краем. Навсегда, а не на время… — Она подняла на меня взгляд, в котором на миг мне почудились слезы. — Прошу тебя.

— Нет, этого не может быть, — отрицательно качаю головой. — Князь бы этого не сделал. Ты что-то путаешь Алкари!

— Неужели это можно понять как-то еще? Нет, принцесса я ничего не путаю, а вот ты плохо знаешь Северина. И ему свойственна некоторая жестокость. — Алкари заложив за спину руки прошлась туда-сюда по комнате. — Ты знаешь, что такое Край?

Он находится еще дальше к северу, где так холодно что даже нам невероятно сложно было бы выжить. Его нет на ваших картах как впрочем и всей северной земли. За Краем живут странные существа, разные, порой абсолютно не похожие ни друг на друга ни на что-то еще. На этой границ самая высокая смертность среди стражей, туда уходят те кому не для чего жить. Уходят почти на верную смерть! Знаешь, если бы Князь отправил туда только меня я бы может и смирилась, но за что это Элн? Что сделала она?

— Стоп. Хватит! — я вскинула руки, останавливая ее проникновенную речь. — Я поговорю с ним, обещаю. Это и вправду… слишком жестоко. Ни одна женщина такого не заслуживает. Ты в том числе, не говоря уж о твоей сестре.

— Спасибо. Просто… спасибо.

— Это правда?

Северин опустил свистнувший над головой его оппонента меч и посмотрел на меня. На заднем дворе собралось много взрослых мужчин и молодых парней, тренировавшихся друг с другом. От вида их полуголых тел в окружении сугробов с пушистым снегом мне становилось в два раза холоднее.

— Закончи без меня, — Князь кивнул противнику, молодому пареньку чье лицо было мне смутно знакомым, и отошел ко мне вытирая мокрую от испарины грудь рубашкой завязанной на бедрах поверх штанов. — Как спалось принцесса?

— Кошмары не мучили.

— Это несказанно радует.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Потому что он бессмысленен, — он обошел меня и двинулся по тропинке ведущей к дому. Я засеменила следом, придерживая рукой подол тяжелого платья и не менее тяжелого плаща. — Правда, что?

— То что вы приказали Алкари и ее сестре.

— Алкари молодец, я не даром ее учил. Жаль, наука не пошла впрок… Да, я действительно приказал им обоим убираться на границу, и находится там пока не прикажу иного. Моя воспитанница опрометчиво поступила, решив обвинить тебя, за что и расплачивается.

— А Элн?

— Будет сдерживать дурные порывы младшей сестры.

— Это жестоко.

— Не менее, чем потребовать от тебя поединка. Или ты забыла, Лазорь, как боялась вчера и что по ее вине тебе пришлось испытать? Однако не думал, что твое милосердие не знает границ. Ты слишком быстро ее простила.

— Их могут там убить. Обоих. И вы будете виноваты в этом.

— А еще ты постоянно забываешь, что мне не обязательно «выкать». И поверь уж кто-кто, а Алкари уж точно найдет способ выжить… если будет остаточный стимул. А стимул будет.

— В одном она точно была права.

— И в чем же?

— Вы жестоки. Спина остановившегося после этих слов Князя окаменела. Медленно-медленно словно боясь кого-то или что-то спугнуть он обернулся.

— Я — Владетель того края. Его защитник, помощник… Все живущие здесь зависят от принятых мною решений, и страдают от моих ошибок. Если бы я был добр и всепрощающ, эта земля давно бы вымерла. Так что не тебе судить и осуждать, принцесса. Во мне как всегда не вовремя подняла голову задетая за живое гордость:

— Среди тех правителей которых я знаю есть достойные люди и нелюди. Но вы кажется не входите в их число. И высокомерно вздернув подбородок, прошла мимо него по направлению к дому. Поговорили.

Через несколько часов весь отряд стоял оседланный и готовый к продолжению путешествия. Северин был зол и оттого молчалив, а если уж открывал рот, то его слова едва ли можно было услышать в царившем вокруг гомоне. Истинная злость редко выражается криком, это, то немногое, что было проверено лично мной. В этот раз саней было двое. Одни для меня, другие — для опоенного какими-то травами и связанного Латъера. Его глаза были закрыты, и я не знала находится он в сознании или нет. Алкари и Элн ехали с двух сторон от меня, первая понурив голову, вторая наоборот, осматривая окрестности сузившимися глазами, в которых читалось намерение защищать. Ее рука, затянутая в перчатку, то и дело поглаживала рукоять сабли.

Нас никто не провожал. Хозяева даже не вышли попрощаться, горожане делали вид, что не замечают двинувшийся из города прочь обоз. Так… странно. Словно нас тут никогда и не было.