Тимереки (СИ) - Риз Лаванда

– Значит, это ты все подстроил?

В глазах пилигрима отразилась радуга, перетекавшая из цвета в цвет, и озаряющая его серую кожу. Взглянув на серьёзного Мирадаса, мягкими синими глазами, он по-отечески, тепло произнес:

– Я не вправе кроить миры и судьбы людей по своему усмотрению. Я лишь покорный слуга этого мироздания. Всё, что с нами происходит, происходило, и будет происходить – это все план великого Аша, разума бесконечной вселенной, который правит нашими судьбами, и где наши пути зависят от нашего выбора и благосклонности небес. Поэтому, то, что произошло – это было отчасти судьбой Аядара, отчасти вашими судьбами и выбором каждого из вас. Все что мы сейчас имеем – это человеческий выбор, который приняла верховная справедливость. Все мы тесно сплелись в этой жизни. Вы уже ощутили, и ещё испытаете на себе, верность и любовь того, кто рядом, друзей, родных, как это важно, чтобы цепь связанных судьбой на горных перевалах жизни не разорвалась. Мы все зависим друг от друга. Я хотел бы поблагодарить тебя Мирадас, всех вас, и тех, кто остался там. Я ещё скажу своё слово перед народом Ашварума, перед нашими гостями, а пока я бесконечно счастлив вашему возвращению и желаю познакомиться с остальными.

– Да, Ялуна, девочка моя, – добавил он, – Иди я тоже обниму тебя! Ты такая отважная и уже такая мудрая! Как же быстро ты выросла наша красавица! – Фанфарас прижал к себе, смеющуюся Ялуну. После, он перевел взгляд на Теодора и широко улыбнулся:

– Я вижу, в этом юноше течет охийская кровь! Она гордо бурлит по его горячим венам, но его сердце широко и душа светла. Он станет нам больше чем другом. Как звать тебя, непокорный храбрец?

– Я Теодор, сын седьмого лорда Орланда и правительницы Азарона, Мариэль, – с достоинством ответил Тео, поклонившись пилигриму.

– Вижу твоё происхождение благородно, о Теодор, но это не твои заслуги, это всего лишь твоё наследие. А ты гордись своими поступками, совершенным добром и завоеванной любовью. Да хранит тебя великий Аш. – Ответил пилигрим смущенному Тео.

– А кто же ты, странник? – Фанфарас сощурившись, повернулся, и смерил Лукаша желтыми глазами. – Я вижу в тебе неспокойный нрав, силу и смелость свободного волка, вижу ярость и добродетель, вижу боль и радость, вижу ищущую душу человека и загнанную в неё суть зверя, вижу мощь и слабость, напористость и уступчивость. В тебе одном уместилось два существа, я понимаю тебя, ты сродни моему племени, но ты не из этого мира.

– Мудрец, мог бы ты помочь мне вернуться в мой мир? – с нетерпением проговорил Лукаш, не спуская глаз с пилигрима.

– Твоя вера и надежда радуют меня, я подумаю, как можно тебе помочь сын стаи. Твоя дружба и сила верности откроют проход. Ваши душит отныне связаны, твоя и Аядара, поэтому и судьбы переплетутся. Я слыхал о Джафрат-Кире. Мы пилигримы никогда не бываем в вашем суетном мире, нас там подстерегает опасность, а вот тимереку из клана волков это вполне под силу.

– Но …

– Терпение юноша, – останавливая порыв Лукаша, проговорил Фанфарас, переводя взгляд на Майю.

Не выдержав проникновенного взгляда его уже зелёных глаз, Майя опустила голову, но пилигрим все равно заговорил с ней:

– А ты как попала сюда, трепещущая душа? Зачем оставила свой мир? Почему столько печали и скорби в твоих глазах?

– Меня зовут Майя, – поднимая глаза, тихо ответила она. – Мой отец передал меня под опеку Аядара.

– Хм, – Фанфарас погладил себя за подбородок, задумчиво рассматривая девушку. – Твой отец очень любил тебя, не кори его за такое решение, иногда нужно уметь принимать, то, что нам даёт судьба. Тем более что здесь ты обретешь другую любовь, с силой урагана и сладостью мёда, и эта любовь станет смыслом твоей жизни, Майя. Расправь плечи, раскрой пошире свои глаза и улыбнись. Твоё доброе сердце, пытливый ум, женская ласка и красота усыпят твой путь лепестками душистых цветов, ты возьмёшь в свои руки лучи солнца и совьешь из них сеть для мужского сердца. Всё будет хорошо, здесь не причинят тебе вреда. Ты веришь мне?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Майя еле заметно, согласно кивнула в ответ.

– Ну что ж, тогда пора возвращаться в Ашварум!

– Погоди, учитель, – Аядар остановил его, положив руку ему на плечо. – Я, конечно, очень хочу увидеть родных, но я так же желаю узнать, почему я не чувствовал связи с пилигримами? Почему рог молчал, словно мертвая кость? Я не ощущал твоей силы.

– Да это так. Поэтому я так несказанно рад, что ты справился, и что Мирадас вовремя пришел к тебе на помощь. Когда тебя захватили, я это почувствовал, но сделать ничего не смог. Эти люди по своему незнанию или злому умыслу использовали рог против моего племени. Через него из нас начали вытягивать силы, и мы не могли это остановить. Чудовищные машины сосали нашу энергию. Поэтому нам ничего не оставалось, как спрятаться в пространственном коридоре и ждать, там мы были недосягаемы, но и помочь оттуда не было возможности, это же неживое лишенное всякой энергии промежуточное пространство. Как только вы вернулись мы тоже вышли из своего укрытия, – терпеливо пояснил пилигрим, улыбаясь уголками губ. – Давайте уже отправляться в путь, мне ещё предстоит серьёзный разговор с Рагнаром, – сказав это, он снова принял образ единорога, перевернувшись в воздухе, словно невесомая пылинка.

– Чудесно, – проворчал Лукаш, глядя как легко Ялуна, Мирадас, Аядар и Тео вскочили на неоседланных лошадей. – А если я вам скажу, что никогда не ездил на этих животных? Они тоже боятся меня, ведь они чувствуют кто я! Посмотрите на них!

– А я не смогу удержаться без седла, – в свою очередь проговорила Майя. И в это же самое время они услыхали топот копыт ещё одной приближающейся лошади. Из-за рощи показался сам лорд Орланд. Его цепкий взгляд остановился на сыне. В чёрных глазах седьмого лорда читалось осуждение и обида. Но, невзирая на это Теодор, гордо приосанившись, улыбнулся и тронул свою лошадь навстречу отцу.

– Здравствуй, отец! – сдержано проговорил он. – Ты как раз вовремя. Нам очень нужна оседланная лошадь.

– Зачем, чтобы снова исчезнуть? – грозно произнес лорд Орланд, смерив сына суровым взглядом.

– Наоборот, чтобы быстрее вернуться. Я обязательно поговорю с тобой. И я уверен, что ты поймешь меня, отец.

– Лорд Орланд, я прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш напряженный семейный разговор, – мягко проговорила подъехавшая Ялуна, – Но я хочу поблагодарить вас за такого сына. Теодор смело бросился спасать своего друга. И он помог нам найти и вернуть Аядара. Это поступок. Вам можно им гордиться.

Седьмой лорд усмехнулся, слезая со своей лошади:

– Ваша солидарность прелестная девушка, мне кажется, пропитана двояким чувством. Хорошо, обсудим всё позже, Теодор. Кому нужна эта лошадь?

Майя забралась в седло, а лорд Орланд вскочил на свободную лошадь, успев при этом подозрительно покоситься на гарцующего рядом единорога.

Аядар протянул руку Лукашу и весело проговорил:

– Думаю, нам лучше ехать вместе. Я смогу договориться со своим скакуном. Ты главное держись за меня покрепче!

Проезжая через джунгли, на полпути к главному городу, Аядар услыхал протяжный длинный свист, позывной клана волков. Он резко натянул поводья, преграждая путь остальным. Спрыгнув с лошади, оставив её один на один с растерявшимся человеком-волком, Аядар отошёл в сторону и ответил таким же свистом, его лицо осветила озорная улыбка. И уже через минуту, выныривая из прохладной тени густых зарослей, с разных сторон к Аядару спешили охотники тимереки во главе с Акаем. Первым его обнял высокий вооруженный юноша с выбритой головой и затянутый в высокие кожаные перчатки, похожий на Аядара как брат. Это был сын Акая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Кого сегодня нам подарили джунгли, это же Аядар! Приветствую тебя, брат, рад твоему возвращению, вольный ветер!

– Эймир! – Аядар шутливо хлопнул кузена по спине. – Я даже соскучился по тебе волк-заноза!

– Что ж, мы избранные из Ашварума, раз первыми удостоились тискать нашего блудного сына! – довольно усмехаясь, обратился к нему Акай. – Рад видеть тебя, племянник! Надеюсь, ты восславил наш род?! – Он крепко обнял Аядара. Акай улыбался, и в его глазах светилось облегчение, увлажненное слезой. – Спеши домой, тимерек, твоя мать тебя заждалась! Мы присоединимся к вам позже.