Сердце волка (СИ) - Шнайдер Анна

— И чтобы ей было, за что прощать. Я понимаю. Но это жестоко.

Форс сочувственно посмотрел на Нарро.

— Я ведь не рассказывал тебе, как жил до Нерейска, да, Дэйн? Можешь не отвечать, я помню, что не рассказывал. Думаю, пришло время. — Маг сощурился, и у него во рту появилась большая дымящаяся самокрутка. — Я родился чёрным волком, самым обычным чёрным волком, у меня не было никаких горбов или других особенностей. Кроме, пожалуй, излишнего авантюризма… Я любил гулять в Западном лесу, но тогда он был другим. Там не было никаких злобных аксалов. Нет, аксалы были, но тогда они жили там постоянно. И больше всего любили именно Западный лес, потому что осенью там расцветает одно чудесное растение, оно называется зилли, и время его цветения совпадает с течкой самок. Аксалы едят цветки зилли, они нужны им, чтобы щенки рождались крепкими и выносливыми.

— Значит, поэтому набеги случаются осенью?

— Да, но не только. Слушай дальше.

У каждой земли есть животное-оберег. В Арронтаре этим животным были аксалы. Очень умные зверьки, невосприимчивые к магии Разума, со слюной настолько ядовитой, что она может убить и взрослого оборотня с сильной регенерацией. Но есть один секрет, который знали наши с тобой сородичи тогда и совершенно забыли сейчас. Если оборотень встречал аксала, и этот аксал становился его другом, то слюна такого зверька становилась для его хозяина волшебной, исцеляющей практически любые раны. А сам аксал… вернее и преданнее животных я не знаю, Дэйн. И встретить друга-аксала было счастьем для любого оборотня.

— Чара, — улыбнулся Нарро, вспомнив свою умную и верную подругу.

— Именно. Арронтар подарил тебе Чару, и этим будто пометил тебя. Именно благодаря ей мы с Аравейном поняли, что ты можешь справиться с проклятьем. И именно благодаря ей ты вообще выжил, Дэйн. Я уверен, что она не раз вылизывала тебя, когда ты спал, залечивая твои раны.

Но вернёмся к моей истории… Я всегда очень хотел друга-аксала, поэтому часто убегал в Западный лес. Я преследовал этих зверьков, ходил за ними, надеясь, что какой-нибудь аксал признает меня. Но мне не везло.

Мне тогда было десять… да, кажется, именно столько. Ещё издалека, войдя в лес, я услышал чей-то смех и пошёл на него. А подойдя поближе, спрятался в кустах и выглянул…

На полянке сидела и играла с маленьким аксальчиком рыжая девочка. Волосы у неё были мокрые — видимо, она попала под дождь — платье всё в пятнах от травы и грязи, старые ботинки на ногах… и лицо в веснушках. И шея, и руки… она вся была в веснушках.

— Её за это презирали?

— Нет. Хотя, возможно, и за это тоже. Я не знаю, Дэйн. Но одно плечо у неё было сильно выше другого, почти возле уха, и сама она была ужасно худенькой, сплошные косточки. Косточки и веснушки, — Форс улыбнулся. — Её звали Магда.

— Звезда…

— Верно. Звёздочка моя… Поначалу она меня стеснялась и дичилась, ей всё казалось, что я начну смеяться или обзываться, но потом перестала. Благодаря Магде я обрёл своего друга-аксала. Её аксала звали Лаки, а моего Лори. Улыбка и смех.

Магда родилась рыжей волчицей, но Ночь Первого Обращения она, конечно, не прошла. Я помогал ей прятаться, и за это, как ты понимаешь, тоже заслужил презрение стаи. Хотя меня не трогали, я ведь был сыном тогдашнего дартхари. А отец… о, он знатно трепал меня на игрищах, что я смею не слушаться и общаюсь с Магдой. Пока я не сказал, что находясь рядом с ней, слышу музыку.

— Зов?

— Зов. Магда его не слышала, она ведь была необращённой. А я слышал. И когда отец узнал об этом, он изменил своё мнение, пытался понять, почему она не обращается, даже позволял приходить в усадьбу. Перед стаей подарил Магде защиту, чтобы никто не смел её трогать.

В усадьбе с нами жила служанка, Стэри, она тоже неплохо относилась и ко мне, и к Магде. Именно благодаря ей я и остался жив, Дэйн.

Мы тогда не пошли на игрища. Нам было по семнадцать… Стэри ворвалась в нашу комнату, когда мы спали, рухнула на колени и закричала так, что мы моментально проснулись. Она кричала, что отца победил злейший враг из клана серых волков, кричала, что его порвали и он едва дышит, а она прибежала, дабы предупредить… Сейчас в усадьбу придут, и если мы не убежим — нас убьют… Меня, может, и нет, а Магду — точно.

И мы побежали. Взяли с собой Лаки и Лори и побежали в чём были. В Западный лес. Надеялись спрятаться, а потом, когда всё уляжется, уйти из Арронтара — куда угодно, лишь бы уйти.

— Не получилось?

— Нет, Дэйн. Мы поняли, что нас догонят, Магда села на землю и заплакала. Я до сих пор помню, какая она была в тот миг — распущенные рыжие волосы, бледное лицо… и ковёр из золотых листьев. Лаки и Лори сидели рядом с ней и выли.

А потом она подняла голову, и я увидел в её глазах решение. «Нет, — сказал я, — я не оставлю тебя, даже не думай». Она улыбнулась, подошла, поцеловала… Посмотрела в последний раз — долго, пристально…

«Я знаю, что не оставишь. Но я хочу, чтобы ты жил». Это были её последние слова. А потом она приложила ладонь к моей груди и оттолкнула… сильно и далеко.

Я отлетел, и вместе со мной почему-то летели Лаки и Лори, объятые странным пламенем. Я не знаю, как она смогла, но в минуту отчаяния чего только не сделаешь. Она переместила нас втроём в Снежную пустыню. Конечно, совсем недалеко — я упал рядом с Арронтаром, буквально десять шагов — и вот он, лес. Но всё же…

Если ты думаешь, что я развернулся и послушно побрёл в пустыню, как Магда и хотела, ты ошибаешься. Я рвался обратно, ведь мне хватило бы и пяти минут, чтобы вернуться и погибнуть, как герой, спасая любимую. Но меня не пустили. Лаки и Лори схватили меня за ноги и чуть не сгрызли их до кости, пытаясь удержать на месте. А Арронтар… поднялся такой ветер, что я не мог и шагу ступить — меня тут же откидывало назад в пустыню.

Это продолжалось полчаса, а потом всё закончилось. Ветер стих, аксалы сели на песок и завыли. И я понял, что Магды больше нет.

Я вернулся туда, на то место, где она погибла. У оборотней принято сжигать тела и развеивать их по ветру, но я был уверен, что они оставили её там, не стали забирать… Но я не нашёл тела. Только кровь.

Позже, гораздо позже я узнал подробности той ночи. Узнал, что её затравили аксалами и она прокляла их в минуту смерти, а Арронтар сам сжёг её тело.

— Значит, это Магда прокляла аксалов? Именно её проклятье лес вплёл в своё?

— Да. Хотя она очень любила их. И думаю, она об этом жалела. Через неделю, когда я был у Моря Скорби, она мне приснилась. Сидела возле Лаки и Лори, гладила их по головам, плакала и просила простить её.

Почти полгода я жил там, у Моря Скорби. Не знаю, как не умер. Однажды я уснул на берегу, а проснувшись, понял — что-то изменилось. Я стал иначе видеть мир, начал чувствовать то, чего раньше не замечал. Магия… её подарило мне Море, а не Арронтар. И стихийную, и магию Разума. Я получил своё благословение от Моря Скорби, и это, наверное, определило мою жизнь. Единственное, что я по-настоящему умею — это скорбеть.

Нарро покачал головой.

— Неправда. Ты много всего умеешь, Форс. Но главное, что ты умеешь любить. И верить.

— Да, Дэйн, я верю, что проклятье когда-нибудь будет снято. А знаешь, во что ещё я верю? Что смогу вернуться в Арронтар и вновь встречу там Магду. Может быть, её будут звать совсем не Магдой, и у неё не будет веснушек, но это неважно. Я всё равно её узна́ю. Я теперь не оборотень и не смогу услышать Зов, но Магду я узна́ю. Там, у Моря Скорби, я понял, что на самом деле значили её слова: «Я знаю, что не оставишь». Прошло столько лет, её нет рядом так давно, а я до сих пор не оставил её.

Для дэрри это невозможно, Дэйн. И даже если Рональда когда-нибудь уйдёт, ты её не оставишь.

В ту ночь Нарро, покинув Форса, впервые отправился в сон Рональды.

Это было легко. Легче, чем дышать. Ему не пришлось искать её среди тысяч других огоньков — он сразу увидел мягкое и чуть тревожное свечение её сознания, и направился туда, чувствуя и во сне, как стучит собственное сердце.