Романовы forever - Анна Михайловна Пейчева

Мрачнее тучи, Николай Константинович встал из-за стола и, стараясь держаться за узкой спиной Василисы, подошёл ближе к камере. Испанский корреспондент, кажется, и сам был изрядно удивлён, что его просьбу выполнили, а потому слегка растерялся. Василиса подбодрила глупыша:

– Вы, наверное, желаете расспросить подробнее о нашем с Николаем свидании?

Глупыш собрался и замотал головой:

– Не совсем, сеньора. Я желал бы расспросить сеньора Николая о его отношении к делу Ангела, рассматриваемом сейчас Сенатом России.

– Что? – Николай Константинович ничего не понял. – Какое дело Ангела?

У него закралось страшное подозрение. Неужели из небытия вернулся этот мерзавец Ангел Изумительный, чтобы опять ему всё испортить?

– Как вы считаете, есть ли у сеньора Головастикова шансы стать новым императором вашей страны? – продолжал тараторить корреспондент, неся несусветную чепуху. Нет, наверное, Николай Константинович ослышался. А может, у всех этих испанских слов есть ещё какое-либо, неизвестное ему значение? – И чем займётся ваша дочь, если её лишат российского престола? Как вы считаете, не следует ли сеньоре Екатерине уйти в монастырь после такого инфернального позора?

Нет, похоже, Николай Константинович не ослышался.

Что за каша заварилась на его родине, пока он прохлаждался в тиши марокканской кельи?!

– Сеньор и сеньора, позвольте предложить вам блюдо дня, – энергичный метрдотель протиснулся между экс-императором и корреспондентом и ослепительно улыбнулся камере. – Кукурузная каша с гренками!

Глава 13. Инфернальный позор

Весенний Зимний был похож на шоколадный торт со взбитыми сливками. Терракотовые стены дворца казались обсыпанными какао. Белые скульптуры на крыше словно вылепили из марципана. Над резиденцией российских императоров апельсином сияло апрельское солнце.

Екатерина будто попала в кондитерскую лавку – в которой ничего нельзя было съесть. И вовсе не из-за аллергии на шоколад. А из-за того, что к аппетитному императорскому тортику выстроилась целая очередь желающих его попробовать.

– Простите, ваше величество… – казак на входе замялся, – …точнее, Екатерина Николаевна. Не велено пускать.

Екатерина растерянно оглянулась на Генри. Тот опустил спортивные сумки на брусчатку и пожал плечами.

Они стояли перед воротами, ведущими во внутренний дворик Зимнего. Сквозь кованые решётки Екатерина могла рассмотреть хвойные жемчужины, посаженные её дедушкой: голубые, фисташковые и жёлтые шарики-туи; стелющиеся колючие можжевельники, ядовитые, но впечатляющие; экзотическую плакучую лжетсугу, напоминающую лесную кикимору; и тоненький дубок, посаженный ей самолично на следующий день после свадьбы. Позади виднелись стёртые дворцовые ступени и широкие входные двери. Совсем недавно она торжественно выплывала из этих дверей, спускалась по этим ступеням в белоснежном свадебном наряде и все ей аплодировали. А теперь они с мужем переминались тут с ноги на ногу, словно какие-то попрошайки.

– Что значит – не велено пускать? – озадаченно переспросила Екатерина. Они с Генри вернулись из Англии без лишнего пафоса, регулярным рейсом, на обычном пассажирском "Струге". От аэропорта до Зимнего добрались на вакуумном трамвае. С дороги ужасно хотелось прилечь, но между ней и кроватью возникло неожиданное препятствие в виде казака объёмом со старинную русскую печь.

– Кем не велено? – Екатерина постепенно перешла на требовательный тон. – Кто это тут распоряжается без меня? Мелисса? Или господин, боюсь предположить, Головастиков?

Казак посмотрел куда-то сквозь неё.

– Никак нет, – отчеканил он. – Постановление Гражданского департамента кассационного Сената. Доступ в резиденцию закрыт как для вас, так и для господина Головастикова. До вынесения решения по делу.

– Вы что, с ума сошли? – Екатерина не знала, как реагировать. Нет, конечно, она читала все эти новости о том, что Сенат рассматривает запрос от Ангела, но не думала, что из-за этого её не пустят в собственный дом. – Харитон, разберись! – обратилась она к своему телохранителю, державшемуся от молодожёнов на почтительном расстоянии. – Объясни коллеге, что к чему.

– Простите, Екатерина Николаевна, – басом заговорил телохранитель. Словно вдруг ожил стол или шкаф из её опочивальни. – Меня отозвали с поста ещё в Лондоне. Я сам захотел проводить вас до Петербурга.

– Кто? Кто отозвал? – Екатерина просто не могла в это поверить. Как будто бы шкаф не просто ожил, а ещё и категорически отказался принимать в свои недра одежду хозяйки. Кстати об одежде – неплохо бы сменить изрядно поднадоевший за последний месяц гардероб.

– Начальник императорской охраны. Сказал, что пока непонятно, кого нам следует охранять. – И Харитон бочком-бочком, раз – и скрылся в сторожевой будке, напоследок выдохнув ещё одно "простите".

– Помоги мне Нептун, властитель морей! – пробормотала Екатерина, отчаянно жалея, что в России неприменимы швейцарские способы решения вопросов. Сунули бы сейчас этому дядьке в папахе взятку, и нет проблем. Ну и на Сенат бы ещё административно надавили, чтобы весы Фемиды качнулись в нужную сторону. Вот и сказочке был бы конец. А так – попали в какое-то глупейшее положение. Взятку не сунешь – моментально за решётку попадёшь, и отнюдь не за кованую решётку Зимнего; на Сенат давить бесполезно. – Генри, что делать-то?

Вокруг начали собираться туристы, всегда в большом количестве фланировавшие по Дворцовой площади.

– Мы можем вернуться в Англию, – предложил Генри, оглядываясь на пёструю толпу. – В Кенсингтонском дворце у нас своя спальня.

– Исключено, – отрезала Екатерина. – Хватит уже изменять родине с другой страной. Спать буду только здесь. На родной земле. В буквальном смысле, если потребуется.

– Мне нравится в тебе это упорство, – одобрил Генри. – Тут ловить нечего, это ясно. Попробуем попасть в Екатерининский.

– Попробуем, – с сомнением согласилась супруга и вновь посмотрела на печку-казака: – Дайте хоть разумное зеркало и гироскутер из моей Малахитовой гостиной забрать.

– А чеки на эту технику у вас имеются, Екатерина Николаевна? – невозмутимо спросил страж. – Или это государственное имущество, принадлежащее действующему императору?

Разумеется, никаких чеков на зеркало и гироскутер не имелось. Всё это были подарки великой княжне – от ВАЗЗ'а и РБЗ.

Да, давненько Екатерина не получала таких ударов. Пожалуй, в последний раз – когда её бросил Джим, неверный бойфренд с квадратной челюстью и полным отсутствием совести.

На глазах у туристов, трепещущих от восторга, Екатерина развернулась и подхватила свою пыльную спортивную сумку. Вывихнутое запястье тут же дало о себе знать. Сумка плюхнулась обратно на мостовую.

– Дорогая, давай я. – Генри, не теряя выдержки, гладиаторским движением закинул багаж на плечо. – Побежали к остановке.

– Нет! – вдруг заупрямилась Екатерина, чувствуя спиной тяжёлый взгляд казака. – Я им покажу, кто перед ними! Вызови-ка мне лимузин! – приказала она перстню-разумнику. – Поедем в Царское Село с императорским комфортом.

– Кейт, на трамвае будет намного быстрее, – попытался вразумить её Генри. – Всего три минуты. А на машине не меньше часа.

– Ты что же это, тоже против меня?! –