Академия: Прощение и согласие - С. Л. Стоун

Парные команды были тоже редкостью. Это также был один из немногих доступных вариантов команды мальчик/девочка.

Если все в группе собак имели в паре птицу, часто они не ладили. Доверие всё равно становилось проблемой.

— Почему бы вам просто не рассказывать нам, чего ожидать? — спросил Норт, уставший от игр. Он обещал Сэнг, что скоро вернётся, а это занимало больше времени, чем он ожидал. Он обещал содержать своё обещание — поспать.

— Что вы ожидаете, — ответил Генри, разминая спину, — что-то что вам не понравится и я боюсь, что вы не поверите мне. Или, возможно, ударите меня за предположение. Сложно рассказать. Особенно с религиозными группами. Они ненавидят это.

— Мистер Андерсон, — сказал мистер Блэкберн, используя командный голос, чтобы перенаправить диалог. — Как вашей группе удалось получить разрешение от Академии, для присоединения вашей птички в команду собак на секретное удочерение и так далее, как официального члена?

Генри снова ухмыльнулся, обнажив зубы.

— Кто из вас любит её?

Норт запрокинул голову, услышав это.

— Какого черта это значит?

— Я хочу знать, кто из вас меня ударит. Это ты, не так ли?

— Мистер Андерсон, — сказал мистер Блэкберн, — Пожалуйста?

Генри нахмурился. Он кивнул в сторону арки.

— Видите это?

Норт повернул голову по направлению к камину. На белой мраморной арке стояла коллекция фотографий. Норт встал, пересёк комнату, смотря на улыбающиеся лица. Четыре мужчины и одна женщина. На каждой фотографии была одна и та же женщина с голубыми глазами и светлыми волосами, с телосложением, не уступающим Сэнг. У неё был суровый взгляд, её глаза улыбались, но было видно на каждом снимке, что она прошла через многое. Призрачная улыбка было тем, что она делила с Сэнг.

— Это просто снимки. Тебя и её, и, я полагаю, всей твоей команды.

Генри кивнул.

— Да. Мы. Наша команда. И никого больше.

Норт обернулся, сбитый с толку.

Мистер Блэкберн всё ещё сидел на диване с любопытным взглядом, но не удивлённым. Когда дело заходило о семейном бизнесе, команду направляла честность, а не игры.

— Может, тебе стоит рассказать, что мы теряем. Поэтому мы и здесь после всего. Мы хотим, чтобы наша птичка присоединилась к нашей команде.

— Вы готовы сделать этот выбор? — спросил Генри. — Вы такие молодые. Существует множество девчонок.

— Не такие, как она, — пробормотал Норт невольно.

Генри щёлкнул пальцами, указывая на Норта.

— Я знал это. Ты любишь её.

Он кивнул в сторону дивана снова.

— Встань позади этой штуки, чтобы я знал, что ты не собираешься ударить меня.

Норт нахмурился и попытался ударить его, но мистер Блэкберн отдал безмолвную команду: «Повинуйся и, возможно, он заткнётся и всё расскажет».

Норт обошёл диван, скрестив руки на груди. Надеюсь, так будет лучше.

Генри лучезарно улыбнулся.

— Но заметьте, это всегда она. Нет других девушек.

— То есть ты хочешь сказать, если мы, стая собак, возьмём птицу, мы не сможем взять другую птичку? — спросил Мистер Блэкберн

— Это наполовину верно. Да. Одна птичка. — Генри наклонился, сидя на краешке дивана. Он указал пальцем на свое колено, повторяя это движение, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Одна девочка. Не больше. Все в вашей группе должны согласиться. Больше никаких птиц.

— Ты имеешь в виду в группе? — спросил Мистер Блэкберн. — Официально?

Генри ухмыльнулся, посмотрев на Норта.

— Я имею в виду вообще. В группе и вне её.

Норт провел пальцами по брови, почесав.

— Что нам делать? Становиться монахами?

Генри покачал головой, самодовольно улыбнувшись.

— Я знал, что ты не поймёшь.

— Может быть, тебе стоит прояснить нам, — ответил мистер Блэкберн. — Что мы теряем?

Генри поджал губы, он показал на место за плечом Норта.

— Посмотри туда.

Норт повернулся, приготовившись снова к тому, что парень играет в игры. Генри волновался, он пристально смотрел на него слишком пристально?

На книжной полке за ним также стояли фото. Но эти другие, в серебряных рамках вместо лакированного дерева. Там была та же женщина, с такими же голубыми глазами, с той же призрачной улыбкой. Это были свадебные фото.

И на каждой из них были разные псы в смокингах. Он проверял и перепроверял разве, пазл всё никак не собирался.

Это была не одна свадьба. Это были разные свадьбы.

Их птичка вышла замуж за всех псов.

— Что это за херня? — рявкнул Норт, прежде чем смог остановиться. Он повернулся к Генри, показывая на фото. — Что ты говоришь? Мы все должны жениться на ней?

— Вы не должны, если не хотите. Наша птичка хотела.

Рот Норта широко распахнулся.

— Какого черта ты говоришь?

Генри снова наклонился вперёд, радость исчезла.

— Единственный способ — оставить птичку в группе псов — это осчастливить всех псов. Когда они все любят её, тогда она официально не является проблемой.

Норт побелел, уставившись на камин. Он был в полном шоке. Это не случится. Этого не может быть, это так не работает.

— Ты имеешь в виду, что твоя команда решила так сделать. Это то, как у вас это сработало, — сказал мистер Блэкберн.

— Я вам говорю, только так это работает.

— Вы не могли все жениться на ней, — сказал Норт, отбросив всю чепуху. — Это не законно.

— Её это не волновало, — ответил Генри, покачав годовой. — Она просто хотела шоу. Мы сделали это для наших семей. Мы ничего не делали официально. Штат знает её только по девичьей фамилии.

Норт сложил пальцы вместе и поднёс к основанию носа, начиная чувствовать головную боль.

— Так твой ответ — все в группе согласны…

Он не мог это сделать. Он не мог сказать слова.

— Люби её или потеряй её, — ответил Генри. — Это всё или ничего. Все влюбляются в неё и она во всех.

Генри снова наклонился.

— Насколько сильна твоя связь с командой? Ты действительно хочешь разделить всё, что имеешь? Даже если это она?

Норт почувствовал начало рыка в своем горле. Это было не из-за того, что Генри сказал, а как он сказал. Смысл в его словах был не в том, что он чувствует к Сэнг, но что он чувствует по отношению к семье.

— Мы делим её сейчас.

— Но не так, я полагаю. И вам нужно ещё убедиться, любит ли она всех вас. Пара групп псов приблизились к этому, но когда девушка узнала, что они хотят сделать с ней, то ускользнула. Говорила, что это не нормально. Сказала, что она любит одного, а не всех.

Он