Дуэт с Герцогом Сиреной - Элис Кова

это время мы касаемся друг друга тыльными сторонами ладоней, словно храним тайну. В отличие от первых двух проходов, здесь корни не образуют какого-то определенного туннеля. Вместо этого они свободно переплетаются между собой, как толстые узлы сети, образуя лабиринт, который к тому же наполнен звуками множества пар. Я предполагаю, что это и есть то самое место, о котором Илрит упоминал ранее, — для тех, кто хочет уединиться.

Мои подозрения подтверждаются, когда я краем глаза замечаю движение по ту сторону корней. Но я не смотрю прямо. Если они здесь, то не хотят, чтобы их видели.

Хотя все это заставляет меня задуматься, куда он меня ведет…

Но я не спрашиваю. Мои мысли разбежались от нервов и возбуждения, вызванного движением тел, от горячего желания, наполняющего выжженный солнцем воздух и взывающего к моему собственному возбуждению. Потребность, которую Илрит зарождал во мне, достигла своего апогея.

Поведет ли он меня в один из этих укромных альковов? Поцелует ли он меня снова? Здесь? Наедине? Узнаю ли я, что именно скрывается под его юбкой? Я смотрю на него краем глаза.

— Мы можем пойти в любое время, когда ты захочешь, — говорит он, отрывая меня от моих мыслей.

Мой взгляд перебегает с юбки на впадины его живота. Когда мой взгляд, наконец, остановился на его лице, в его глазах появился знакомый блеск. Меня поймали. Я несколько смущенно усмехаюсь.

— Я ничего не говорила о том, что хочу уйти.

Его глаза, кажется, потемнели от напряжения, когда он уставился на меня. Илрит облизывает губы, и это движение почти сводит меня с ума.

— Ты ведь знаешь, зачем я привел тебя сюда, не так ли? — Голос у него низкий, хриплый.

Мое внимание переключается на него достаточно долго, чтобы смутно осознать, где находится это «здесь». Мы нашли свой укромный уголок. Стены корней, окружающие это укромное место, уходят в море, обнимая нас и предлагая столь желанное уединение. На мгновение я не могу подобрать слов, но потом беру себя в руки.

— Думаю, да, — шепчу я в ответ.

— Мы не обязаны, — говорит он.

— Не должны, — поправляю я. Но я кладу руки ему на бедра и прислоняюсь к нему. — Но я хочу. А ты?

— Больше всего на свете.

Эти слова — искра, молния в темноте, пробивающаяся через воды, которые мы создали между нами. Приводят нас в движение. Его руки в моих волосах. Я ударяюсь спиной о корень. Он прижимает меня к себе, и никогда еще я не испытывала такого восторга от своей неподвижности.

Я открываю рот, и его язык оказывается там. Готов. Жаждет. Он скользит по моему рту и исследует его. Я откидываю голову назад, чтобы дать ему лучший доступ. Илрит знает, чего я хочу — что мне нужно. Его рука лежит на моей груди и тянет за тесемки жилета, который нашла для меня Лючия. Я чувствую, как она облегчает меня, но все равно слишком стягивает. От осознания того, что скоро она будет снята и я окажусь под его пальцами, любая ткань словно стягивает меня до одышки.

Илрит не позволяет мне долго мучиться. Он наклоняется вперед, откидывая мой подбородок, берет в кулак ленту. Одним уверенным движением он тянет. Моя спина выгибается, руки отводятся назад, чтобы принять удар. Я задыхаюсь.

Он делает паузу, но выражение его лица не кажется нерешительным или неуверенным. Наоборот, он как будто смакует этот момент. Он смотрит на меня так, как будто я произведение искусства, свидетелем которого он ждал всю свою жизнь.

Возможно, мы ждали именно этого момента, каждый в своем пространстве и времени. В течение пяти лет наши души были связаны в неосознанный дуэт. Наши движения были созвучны даже в разных мирах. Каждое действие, каждое решение и поступок вели нас именно к этому моменту — моменту, когда мы встретимся. Мы осознаем друг друга на каком-то врожденном уровне, который выходит за рамки логики.

Даже если наши лучшие чувства кричат, что наши действия неправильны, наши души остаются уверенными. Мы существуем только в этом славном «здесь и сейчас», отбросив стыд и сомнения. Этот миг вполне может быть — и, скорее всего, будет — единственным в нашей жизни.

Илрит снова движется ко мне. Когда его пальцы погружаются в мои волосы, его губы слегка раздвигаются, челюсть расслабляется, но брови нахмуриваются, как будто ему больно.

— Что такое? — Я боюсь того, что он может сказать. Вдруг он наконец разглядит во мне какой-то недостаток. Что-то, о чем я всегда знала, но пыталась скрыть от него, потому что так отчаянно хотела, чтобы он увидел во мне достаток.

Илрит качает головой и как будто читает мои мысли.

— Ты совершенство. Ты сияешь, как сама Леди Леллиа.

Возможно, наш дуэт затуманил его рассудок, но я не спрашиваю его. Я не хочу спорить. Поэтому я принимаю его похвалу с теплотой и готовностью.

— И ты тоже, — отвечаю я. — С того момента, как я впервые увидела тебя, ты показался мне великолепным.

Комплимент, кажется, застает его врасплох. Впервые он отводит глаза от моего тела не от неодобрения, как я, возможно, когда-то ожидала, а, похоже, от смущения. Я прижимаю руку к его груди, откидываюсь на корень и смотрю на него сквозь ресницы.

— Ты сногсшибателен, — еще раз подчеркиваю я. Как такой прекрасный мужчина, как Илрит, может думать о себе иначе, ума не приложу, но я буду повторять это так часто, как он захочет. — И я хочу, чтобы ты прикасался ко мне и держал меня до тех пор, пока я не потеряю всякое чувство собственного достоинства. Пока весь мир не исчезнет, а вместе с ним и все мои заботы и боли.

Я хочу чувствовать, пока я еще жива. Хотя бы еще раз…

— Думаю, я смогу удовлетворить твою просьбу, — говорит он, прижимаясь к моим бедрам и проводя ладонями вверх, скользя по моей груди. Я задыхаюсь. Глаза закрываются, и я прикусываю нижнюю губу, смакуя это ощущение. Он продолжает двигаться вверх, прослеживая следы на моей груди, плечах, руках, вплоть до кистей.

Я твой холст, хочу сказать я. Сделай меня.

Без слов он ведет меня к кромке воды, усаживая на дно. Мои колени обхватывают его бедра, и я сажусь на него, обхватывая его плечи, пока он разминает мои бедра и задницу. Мы целуемся до тех пор, пока я не устаю от поцелуев. И все же я не могу смириться с мыслью о том, чтобы остановиться. Меня поглощает потребность в большем,