Мария Сакрытина - Я клянусь тебе в вечной верности

Ознакомительный фрагмент

Женщина всхлипнула, стиснула кулаки и, когда кинжал прижался к её шее, собралась с силами и плюнула. Марк, стиснув кинжал, резко надавил и отвёл руку. Стёр кровавый плевок и, встав, пообещал себе забыть эту сцену и эту избушку поскорее.

Принц Валентин был интересным молодым человеком. Когда мы встретились, ему, наверное, было около двадцати. Красивый – светло-золотистые мягкие волосы крупными волнами, длинные, ниже плеч. Он собирал их в хвост по тогдашней моде, скреплял шёлковыми лентами. Я любила делать ему косы и вплетать атласные ленты от своих платьев. Потом мы вместе хохотали, глядя в зеркало. С венком из кос вокруг головы – наподобие короны – он смотрелся почти как девушка, настолько тонкими и изящными были его черты. Это и серо-голубые глаза да мягкие, красиво очерченные губы убеждали меня окончательно, что такой человек мог быть только принцем. В конце концов, его внешность воплощала все мои детские фантазии.

Наверное, слишком изящный для юноши. В народе его называли «красавчиком принцем Валентином». Не нужно говорить, что он пользовался потрясающим успехом у дам, но этого я тогда не знала. Я наивно считала себя единственной, на кого он смотрит, единственной, кому он улыбается. Это ведь была моя волшебная страна.

Его замок тоже соответствовал моим ожиданиям. Воздушный, лёгкий, с громадным садом – усыпанные золотистым гравием дорожки, разные диковинки со всего мира, которые я в своей деревне, конечно, никогда не видела. Запах роз.

Меня окружали служанки и няньки, я редко оставалась одна. Мне читали сказки – я их обожала. Меня одевали как принцессу – мой гардероб ломился от десятков разноцветных платьев. «Моя прекрасная Лизетта, – говорил принц, сажая меня себе на колени. – Мой драгоценный цветочек».

Валентин не жил в замке постоянно – я считала, что он уезжает на подвиги вроде битв с драконом. Иногда я начинала бояться, что он меня разлюбит и привезёт ещё одну принцессу. «Глупенькая Лизетта, – смеялся принц. – Ты единственная, моя малышка. Такой, как ты, больше нет». Ну конечно, я же была самая красивая, самая умная, несравненная.

Иногда у нас бывали гости – тот мрачный, похожий на крысу мужчина, которого я смутно помнила ещё с первой встречи с принцем. В его взгляде всегда сквозило что-то неприятное, оценивающее. Но он приезжал к принцу, и мы почти никогда не общались, так что моей сказки он не омрачал.

Так прошло пять лет, и я стала замечать, что Валентин становится взволнованным, о чём-то расспрашивает моих горничных. Мне он по-прежнему говорил, что я его единственная, что я прекрасна и мила, но я замечала в его взгляде странный огонёк. Только никак не могла понять, что он означает.

Валентин просто очень боялся, что я не чародейка – что настоящая чародейка была убита солдатами Горлойса. Если бы!

Интересно, что бы он делал, окажись это так?

– А потом ворон защёлкал клювом да молвил: «Неправы вы, не Ясноглазка это сделала. Это сестрицы её завидущие, их и покарайте».

Девочка-подросток радостно захлопала в ладоши, расплёскивая воду из ванны на пол. И тут же уставилась на горничную синими глазищами – а дальше, мол, что?

Горничная улыбнулась, продолжила историю – маленькая госпожа больше всего на свете любила сказки, и именно подобными выдумками безродная служанка без гроша в кармане сумела получить выгодную должность и неплохой оклад. И свадьба уже вот-вот, да ещё и с личным слугой принца. И всё благодаря сказкам.

Девушка подливала розовое масло, собираясь заняться волосами госпожи, когда поймала странный взгляд Элизы – девочка сказку уже не слушала, хотя момент был самый волнующий: принц ехал выручать возлюбленную.

– Миледи, что случилось?

– Ханна… что это?

Девочка смотрела вниз, широко распахнув глазищи. Ханна тоже посмотрела и всплеснула руками.

– Радость у вас, моя милая, добрая госпожа… совсем уже взрослая!

Девочка, не отрываясь, смотрела на воду, окрасившуюся в розоватый цвет.

– Ну-ну, госпожа, – суетясь, отыскивая полотенце, приговаривала Ханна. – Неужто вы испужались? Не надо, миледи, это у всех, вы ещё пообвыкнете…

Полотенце вылетело у неё из рук, Ханна потянулась его поднять и замерла – вода в ванне пузырилась.

– О боги! – вскрикнула горничная, хватаясь за бортик и тут же, обжёгшись, отдёргивая руку. – Госпожа!

Девочка сидела, не шевелясь, точно кипяток её не беспокоил. А когда Ханна, костеря всю Девятку, подхватила малышку, та вывернулась и невидяще посмотрела ей в глаза.

Горничная закричала, роняя девочку. Та, не обращая внимания, смотрела, как Ханна сжимает руками виски и визжит. Как потом царапает глаза и грудь… как дрожат стены и мебель ходит ходуном. И только когда с петель сорвалась дверь и в комнату вбежала испуганная прислуга, Элиза моргнула. Глянула на затихшую, обезображенную Ханну. И, тоненько пискнув, осела на пол.

Положа руку на сердце, своего первого заклинания я не помню. Зак уверял, что это нормально – вначале мы впадаем в транс, принимая свою судьбу. Он считал, что раньше в таком трансе приносилась клятва, но Великая Мать избавила нас от этого. Хвала ей – теперь мы можем выбирать своего господина, достигнув совершеннолетия.

А ещё Зак считал очень символичным, что я начала с убийства. Хотя отлично знал, что первый раз любого чародея тщательно готовится – и тогда мы можем кого-нибудь вылечить или сотворить что-нибудь божественно-красивое. Иначе чародей есть меч короля. Нас боги создавали, чтобы убивать врагов королей.

Валентин отлично это знал. И знал также, что, если мне станет известна хоть часть правды, я не то что клятву не принесу – могу и его от полноты чувств уложить. Душевное состояние в неполные одиннадцать у любого ребёнка ещё очень хрупкое, а уж у юного чародея…

Поэтому добрый прекрасный принц Валентин нашёл куда более быстрый способ получить от меня то, что он хотел.

Валентин смотрел на покачивающуюся девочку и постукивал пальцами по столу, выбивая гимн королевства.

– Она точно ничего не вспомнит?

– Точно, Ваше Высочество, – отозвался врач, убирая флаконы. – Это очень сильный наркотик. Она пробудет так всю ночь и наутро не сможет вспомнить совершенно ничего… Но, милорд, не лучше ли просто дать ей снотворное?

– Нет, – медленно отозвался Валентин. – Не лучше.

И, дождавшись, когда врач с поклоном скроется за дверью, тихо позвал:

– Лизетта, милая.

Девочка подняла голову. На Валентина уставились чёрные-чёрные глаза без проблеска сознания, мёртвые.

Принц отшатнулся. Вдохнул, выдохнул. Пересилив себя, снова сел рядом с девочкой, заглянул в пугающую темноту.