Парфюмерша из Ведьминой Хижины: путь к свободе - Молли Винтер

пробежавший по спине. Эти слова прозвучали не как простое утешение, а как… предсказание. И такое странное ощущение возникло.

— Откуда вы…? — начала я, и голос мой дрогнул. — Почему вы так уверены?

— А ты же вчера ко мне в гости без спроса заглядывала, — сказала старуха, и ее улыбка стала еще шире и загадочнее. — Правда, я тогда дома не была. На сборе корней была, за горами. Спасибо моему проказнику, что проводил тебя, а то бы ты, поди, в моем лесу заблудилась, бедовая.

У меня перехватило дыхание. Лед по спине превратился в настоящую метель. Эта старуха… Она знает. Знает о хижине! Знает о коте! Она…

— Вы… Вы та самая… Ведьма? — прошептала я, отступая на шаг и чуть не падая от неожиданности.

— Ведьма? — она рассмеялась, и ее смех звучал как дружный треск сухих веток под ногами. — Ну не прям таки ведьма. Ну по крайней мере не такая как ты себе нафантазировала. И вообще это говорит девушка, которая только что променяла память о матери на ночь в вонючем торговом шатре? А тебя легко обмануть, детка! А кот? Ты поверила, что он просто так, по своей кошачьей прихоти, водит кого попало в чужие дома? Ой, наивная!

И тут из-под ее широкой, пестрой юбки вдруг выскользнул черный, как смоль, хвост, а затем и сам виновник торжества появился, лениво потягиваясь. Жнец. Он грациозно вылез, обтерся о ее высохшую, как палка, ногу и уставился на меня своими невероятными глазами, в которых плясали искорки чистого, неподдельного злорадства.

— Она, как ни странно, права, — произнес кот, садясь в изысканную позу и поднимая заднюю лапу, чтобы вылизать шерстку на животе. — Ты удивительно доверчива для особы, прожившей несколько лет в обществе одного из самых коварных хищников. Хотя, учитывая твой незавидный выбор супруга, это не удивительно. Ты явно питаешь слабость к плохим идеям и их реализациям.

Я стояла, разинув рот, и смотрела то на старуху, то на кота, чувствуя, как земля уплывает у меня из-под ног. Весь мир перевернулся с ног на голову.

— Так вот оно что! — наконец выдавила я, обращаясь к Жнецу. — Ты меня специально завел в ту хижину? Но… зачем? Что тебе с того?

— Развеял твой тоскливый вечер, добавил немного драмы, — парировал кот, не прекращая умываться. — А еще… Мне стало интересно, что ты за фрукт. Многие на твоем месте уже бы сдались. А ты — нет. В тебе есть искра. Правда, хорошо запрятанная под слоем глупых надежд и ненужных сантиментов. — Он наконец перестал вылизываться и уставился на меня. — И потом… хозяйке нужна помощница. А выбирать ей обычно некогда. Вот я и решил провести небольшой… кастинг.

Старуха фыркнула, и ее морщинистое лицо расплылось в улыбке. Она сделала небольшой, почти театральный поклон, удивительно ловкий для ее возраста.

— А это, — она с некоторой торжественностью указала на себя костлявым пальцем, — Яра. Провидица лесных троп, хранительница забытых рецептов и по совместительству хозяйка того самого дома с дурно пахнущими барсуками и шевелящейся мебелью. Официально — ведьма. Неофициально — та, кто всегда находит то, что потеряно. И иногда — то, что лучше бы и не находить. — Она подмигнула, и в ее глазах плескалась не злоба, а какая-то озорная, веселая искорка, заставляющая меня сомневаться в ее трехсотлетнем возрасте. — Ну что, рыжая, не боишься теперь старуху-ведьму?

Я сделала глубокий вдох, пытаясь собрать в кучу свои разбегающиеся мысли. Страх? Да, был. Но его перебивало дикое, неукротимое любопытство. А еще — та самая ярость, что вскипела во мне при виде счастливой семьи Гордана в магическом шаре. Эти двое — странная ведьма и ее саркастичный кот — были единственными, кто предложил мне не жалость, а… что-то другое. Что-то реальное.

— Я уже ночевала в шатре со злой торговкой, поэтому добрая Ведьма мне не страшна. — сказала я, и в моем голосе впервые зазвучали нотки прежнего, огненного «я». — После этого ведьма с говорящим котом кажутся куда более приемлемой компанией.

Яра залилась своим трескучим смехом. — Ну вот и славно! Значит, не совсем дура. Слушай сюда, помощница мне нужна. Руки-ноги у меня еще работают, но спину прихватывает, да и глаза уже не те. Травы собрать, зелья разлить, банки помыть, метлу приручить… Да много чего. В обмен — крыша над головой (шевелящаяся, но надежная), еда (гораздо лучше, чем та бурда, что тебя угощали, уж поверь на слово) и, возможно, пара-тройка полезных навыков на будущее. Ну что, рыжая? Как насчет сделки? Предупреждаю, откажешься — кот будет страшно обижен. А он мстительный.

Жнец издал нечто среднее между фырканьем и шипением. — Я не мстительный. Я просто злопамятный. И у меня очень длинная память. И острые когти.

Я посмотрела на дорогу, ведущую назад. Потом на свою запыленную, испачканную одежду. Потом на эту парочку — древнюю, как холмы, ведьму с глазами молодой девушки и циничного кота-философа. Выбора, по сути, не было. Но впервые за этот долгий, ужасный день у меня внутри все не сжалось от страха, а наоборот, запылало от предвкушения чего-то нового.

— Ладно, — сказала я, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Я согласна. Я надеюсь, вы меня научите многому. Это может пригодиться.

Яра снова рассмеялась, её трескучий смех эхом разнесся по опустевшей площади.

— Договорились, деловая! Ну, что ж, добро пожаловать в новую жизнь, Алиша. Алиша? Верно? Жнец мне шепнул — он у нас болтливый, когда дело касается интересных гостей. Обещаю, твоя жизнь будет гораздо интереснее прежней. Ты точно не соскучишься

Она легко, словно пушинка, поднялась на ноги, собрала свое одеяльце с яблоками и сунула его мне в руки.

— Неси. Первое задание. А то я, старая, устала.

И тут она будто случайно ткнула своим кривым посохом в землю у своих ног, что-то негромко и быстро пробормотала на непонятном языке. Воздух затрепетал, и на месте, куда она ткнула, появился маленький, потрепанный холщовый мешочек, перетянутый кожаным шнурком.

— А, вот еще кое что, — коварно блеснув глазами, Яра наклонилась, подняла его и протянула мне. — Держи. Пригодится. Считай это авансом за будущие трудовые подвиги.

Я аккуратно взяла мешочек. Он был удивительно тяжелым для своего размера. Изнутри прощупалась до боли знакомая форма. Сердце у меня сжалось. Нет, не может быть…

Пальцы дрожали, когда я развязала шнурок и заглянула внутрь. На темной ткани тускло серебрились два знакомых силуэта.

Мои сережки.

Я онемела. Просто уставилась на них, не в силах вымолвить ни слова. Серьги с рубином, холодные и гладкие, лежали на моей ладони, вернулись домой.

— Как… — я