Хозяйка скандального салона "Огонек" - Марика Полански

Мне стало мерзко, как будто в грязи вывалили. И пусто, словно потеряла последнее, за что стоило бороться.

- Скажите, - тихо прошелестела я, чувствуя, как захлестывает обида, - а вы всегда решаете за герцога? Всегда приносите извинения за его неподобающее поведение?

Конечно же, мне хотелось спросить его о другом. Сказать совершенно другое. Но я растерялась. Было так больно, что захотелось разметать все вокруг. Чтобы от дома камня на камне не осталось, а от его жителей и гостей – воспоминаний.

Если Рэйвен и смутился, то виду не подал. Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут очнулся сам герцог.

- Значит так, - сказал он, поднимаясь с дивана с видом оскорбленной добродетели. Старательно отводя взгляд от присутствующих, он погладил ладонями жилет, расправляя невидимые складки. – Никакой второй помолвки не будет. Точка.

С этими словами он разорвал несчастное официальное заявление и бросил на пол. Потом совершенно по-свински прошелся по клочкам бумаги и направился к двери.

- Не вижу смысла больше оставаться в этом доме, - бросил он, не оглядываясь. – Пойдемте, ван Кастер. Нас ждут.

Прикрыв на секунду глаза, ван Кастер покачал головой и проследовал за герцогом. Я едва сдержалась, чтобы не бросить ему в спину едкое: «Прихвостень!»

Но когда обернулась и увидела лицо отца, поняла, что меня ждут неприятности посерьезнее, чем разбитое сердце.

- Ко мне в кабинет, - процедил сквозь зубы ван Дорт. – Живо!

Часть 2. Гном Вилли Гром. Глава 1

Отстаивая свои интересы,

будь готов остаться без ничего.

Довыпендривалась!

Именно так и сказала бы моя бабушка, окажись она свидетелем того разноса, который устроил отец. Он метался по кабинету, как лев, запертый в клетке. Я же сидела тихо, как мышь, и старалась слиться с обивкой кресла. Единственное, что меня спасло от избиения, так то, что я – девочка. Хотя интуиция подсказывала: одно неловкое движение, и моральное насилие превратиться в насилие физическое.

В просвете тяжелых штор краснело закатное небо. Из сада доносилось глухой стук и окрики садовника, отчитывающего помощников на чем свет стоит. Казалось, все вокруг звенит от нервозности и напряжения, пронизывающей атмосферу в доме. Вспомнились круглые глаза служанок, когда я шла по коридору вслед за отцом. Однако стоило бросить взгляд в их сторону, как они тут же начинали натирать напольные вазы с цветами. Да еще с таким усердием, что невольно становилось страшно за фарфор, - глядишь, так и дыру протрут.

Ковыряя пальцем оборку, я почему-то снова вспомнила бабушку. Окажись она здесь, то непременно встала бы на сторону ван Дорта, высказав свое единственное правильное мнение. Например, что с лица воду не пить, а богатые женихи на дорогах не валяются. Тем более, такие, как Квобок.

Вспомнив про герцога, я едва сдержалась, чтобы не содрогнуться от отвращения. Слишком он мерзкий. Толстый, рыхлый, совершенно не уважающий тех, кого считает ниже по статусу. С таким не то, что спать – за одним столом противно находиться.

Представив Квобока пьяным и в одном исподнем я все же вздрогнула.

- Прекрати кривляться! – взорвался отец. – Ты хоть понимаешь, чем грозит разрыв помолвки с таким человеком, как герцог Квобок?

Я вздохнула, покачала головой и искренне призналась, что нет.

Отец закатил глаза, прикрыл их рукой и тяжело опустился в кресло с видом человека, который внезапно осознал, что его единственная дочь окончательно тронулась умом. Какое-то время он молчал, а потом сдавленно проговорил, не отнимая руки от лица:

- Один только вопрос: почему?

- Что «почему»? – не поняла я и принялась с остервенением терзать край юбки. В голову лезли совершенно другие мысли. А потому его вопрос поставил меня в тупик.

- Почему ты так себя повела?

Я лишь молча развела руками. Наверное, будь на моем месте настоящая Эвелина, она бы точно не отказала бы герцогу. Все же и статус повыше, и счет в банке повнушительнее. И хотя я себя время от времени ловила на мысли, что я вжилась в тело несчастной девушки (ну не было у меня другого выхода), все же я не настоящая дочь ван Дорта.

- Молчишь?

- А что говорить? – я пожала плечами и уставилась на стеклянный шар, крутящийся на квадратной подставке. - Этот Квобок мерзкий и противный человек. К тому же, не уважает ни тебя, отец, ни нашу семью. Не вижу смысла связывать себя узами брака с таким.

- Знаешь, Эвелин, заговори ты раньше, я был бы безмерно рад, - перевел тему ван Дорт. Он убрал руку от лица и теперь безэмоционально рассматривал невидимую пылинку на столе. – Но сейчас… Скажи, почему мне кажется, что ты как будто не моя дочь?

«Наверное, потому что я действительно не твоя дочь», - подумалось мне, но вслух я произнесла другое:

- Возможно потому, что пошла против твоей воли?

Поджав губы, отец медленно кивнул. Но не столько соглашаясь с моим предположением, сколько своим мыслям, которые одолевали его.

На улице стремительно темнело. И вскоре на шторе появились бледные размазанные круги от фонарей, которые зажег кто-то из слуг. Дверь бесшумно распахнулась, и в кабинет проскользнула долговязая фигура дворецкого. Он с каменным лицом зажег несколько светильников. Потом бросил на меня хмурый взгляд и исчез за дверью, словно призрак, просочившийся сквозь стену.

- Андре Квобок – мой деловой партнер, от которого во многом зависят дела на моем предприятии, - едва слышно сказал ван Дорт. – И твоими усилиями сейчас над нашим с ним сотрудничеством нависла угроза. Если он разорвет контракты, которые мы планировали подписать, то моим фабрикам придет конец.

Так вот оно что! Нечто подобное и стоило ожидать. Иначе зачем такой молодой и привлекательной особе, как Эвелин, соглашаться на брак с герцогом. Договорной брак, кажется это так называется.

- Он не станет разрывать контракты, - я покачала головой. – Дойную корову никто не режет.

Дернув головой, отец цокнул, как будто услышал небывалую нелепицу и поднялся с места. Подойдя к окну, он отодвинул штору и выглянул в сад, будто там мог найти ответ на мучающие его вопросы.

- У Квобока таких дойных коров – три фермы и маленькое стойло, - наконец произнес он. – Так что одной больше, одной меньше, - он и не заметит особой разницы в снижении прибыли. А вот для нашей семьи твоя выходка может обернуться