Алая Корона (ЛП) - Халле Карина

У него в руке находился сияющий сферический предмет, который становился всё ярче и ярче, заставив Расмуса поморщиться. А вот мои глаза даже не заболели.

— Что это? — удивленно спросила я.

Он как будто держал в руке солнце.

— Это солнечно-лунный камень, — сказал он.

Он раскрутил сферу в руке и кинул её вперед, точно бейсбольный мяч. Я проследила за тем, как сияющий камень пролетел по воздуху, осветив пространство на своём пути, и его свет остался там, где он только что побывал.

Я даже не поняла, где приземлилась сфера, потому что застыла и удивленно осматривала дом бесформенной дамы, освещённый мягким светом. В отличие от грязных и жутких подземных туннелей и пещер бродяг, это место выглядело абсолютно волшебно. Стены были сложены из кости и агата, грязи и мха, а от пола до потолка растянулась сеть мицелия. Он искрился и сиял в свете, создавая иллюзию того, что нас окружало множество сверкающих молний.

От этой мысли моё сердце перевернулось в груди. Эти нити напомнили мне о рунах, изображенных на теле Мора, серебряных линиях, которые пульсировали, когда какая-нибудь душа покидала землю. Мне всегда казалось, что, если я коснусь его рун, я почувствую, как сквозь моё тело пройдёт энергия, но, честно говоря, сам Мор производил на меня точно такое же впечатление. Каждый его сантиметр. Вряд ли я чувствовала себя более живой, чем тогда, когда моя кожа прижималась к его.

Эти воспоминания были такими яркими, такими реальными, что моё тело воспламенилось, и мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что кто-то сейчас говорил со мной.

— Что? — глупо спросила я, вернувшись в реальность.

— Я сказала, что ты совсем не такая, какой я тебя представляла, — это был голос бесформенной дамы, но в пещере по-прежнему было пусто.

Лишь мицелий, в очередной раз напомнивший мне о Море, сиял в темноте, пока она говорила.

— О, — сказала я, посмотрев на Расмуса. — Что ты ей обо мне рассказал?

— Он сказал, что ты красивая, — ответила она за него.

— О, — я была слегка польщена тем, что Расмус так меня описал, хотя из её уст это звучало как оскорбление.

— И полагаю, ты довольно красивая для смертной, — неохотно сказала она. — Но дело в том, что у тебя есть одно качество, о котором он даже не упомянул. Зато теперь мне понятно, ради чего он пошёл на такие жертвы, спасая тебя от Мора.

Я хотела заметить, что меня не надо было спасать, но решила проглотить свою гордость. Я покосилась на Расмуса. Он выглядел растеряно и жевал свою нижнюю губу.

— И что же это за качество? — спросила я.

— Магия, — сказала она к моему удивлению, — ей наполнена каждая клеточка в твоей крови. И она сияет, как солнце.

— Я же говорил, что она дочь могущественного шамана, — сказал Расмус. — Торбена Хейккинена.

— Я знаю Торбена, — сказала бесформенная дама с осторожностью в голосе. — Его знают в этих землях. Наши пути пересекались множество раз. Но к моему удивлению, он никогда о тебе не упоминал. Я даже толком не поверила Расмусу, когда он сказал мне, что ты его дочь, но теперь, когда ты здесь, я это ясно чувствую.

— Вероятно, он пытался меня защитить, — сказала я ей, в надежде, что это было так, и что мой отец не стыдился своей смертной дочери, не обладающей магическими способностями.

— Вероятно, — сказала она. — Или защитить самого себя.

Я нахмурилась.

— В смысле?

Несмотря на то, что я не могла сейчас видеть бесформенную даму, я почувствовала, что она колеблется.

— Кто твоя мать?

— Моя мать? Она… я не знаю. Она обычная. Слишком обычная. И смертная. Человек. Она живет в Сиэтле. Она оставила моего отца, когда я была маленькой, и перевезла меня в Соединенные Штаты. Потом снова вышла за муж за парня по имени Джордж. Она считает меня полнейшим разочарованием.

— Хм-м-м, — сказала бесформенная дама.

— Что? — спросила я.

— Что ты знаешь о Пророчестве трёх? — заговорил Расмус.

Я сердито уставилась на него, хотя его вопрос был важнее моего.

— Бродяги схватили нас, потому что решили, что Ханна — это Салайнен. Они сказали, что они выглядят абсолютно одинаково. Это магия теней или?..

— Что такое магия теней? — спросила я.

— Так много вопросов, — сухо отметила бесформенная дама.

— И вы меня ещё обвиняете? — сказала я, вскинув руки. — Это не мой мир. Я даже свой мир не знаю настолько хорошо.

— Иногда ответы на твои вопросы находятся глубоко внутри, — сказала она.

— Вот спасибо, только йогой я уже занималась, — сказала я ей. — И единственное, что я оттуда вынесла, так это то, что это чертовски скучно.

— А, может быть, это ты чертовски скучная? — отметила она.

Я громко вздохнула, и чуть не рассмеялась от её дерзости.

— Какого хрена?

Неужели этот гриб только что назвал меня скучной?

— Послушай, — сказал Расмус, взволнованно посмотрев на меня. — Бродяги упоминали что-то про тень, когда говорили о Салайнен. Они сказали, что о ней говориться в пророчестве и что она уничтожит Мора и вернёт Каос на эту землю. Но это точно не Ханна. Она никогда раньше с ними не встречалась.

— Ты уверен? — сказала бесформенная дама.

— Эм, я совершенно в этом уверена, — сказала я, подняв руку. — Я не какой-то там предвестник хаоса, рожденный из тени. Я скучная, забыли?

— Хм-м-м, — снова сказала она.

Мицелий на стенах немного потускнел, и пещеру наполнила тишина.

Я выжидательно посмотрела на Расмуса.

— Так вот где ты был всё это время? Здесь? С ней?

Он провел своими длинными пальцами по подбородку.

— Она немного язвительная… но она многое знает. Она многому меня научила.

— Например?

— Она дала мне Алку. Она научила меня магии, которой я не смог бы научиться где-то ещё.

— Значит, бесформенная дама владеет магией?

Он сердито посмотрел на меня.

— Ты ведь знаешь, что она тебя слышит?

Я обвела рукой пустую пещеру.

— Она ничего не говорит.

— Она проверяет сеть.

— Что за сеть?

— Ты ведь знаешь, что грибы коммуницируют? В нашем мире они используют электрические импульсы, чтобы передавать сообщения по нитям мицелия. Некоторые считают, что их язык похож на наш. Именно так это работает в этом мире, в буквальном смысле. Она часть большой сети, которая тянется по всей Туонеле. Она многое знает, потому что она везде, и она может появиться в любом месте.

Нити мицелия снова засияли, сообщив о том, что она опять находилась в пещере.

— Расмус, — прогремел голос бесформенной дамы, заставив мои кости завибрировать. — Ты ведь сын шамана?

— Нет, — раздраженно ответил Расмус, словно это должно было быть ей известно. — Меня учил шаман. Торбен. Забыла?

— Да. Ты говорил мне об этом. Я знаю. Но я не просто так спрашиваю тебя ещё раз. Мне кажется, ты не был со мной откровенен.

Расмус нервно взглянул на меня и сказал:

— Что ты имеешь в виду?

— Тот факт, что я всё знаю, не означает, что я знаю правду. Если ты мне солжёшь, я могу тебе поверить. Но, может быть, ты сам не знаешь, что это ложь?

— Если честно, я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Расмус раздраженно.

— Ты сын шамана, Расмус, — сказала она.

Я внимательно посмотрела на Расмуса. Мор говорил мне, что мать Расмуса была саамской ведьмой, и что его родители умерли, когда он был маленьким. Но если его родители умерли очень рано, я бы не удивилась, узнав, что его отец был шаманом, и Расмус ничего об этом не знал.

Его глаза широко раскрылись от удивления.

— Я… что? Это не так.

— Тебя усыновили, — заметила она.

— Да, — сказал он нерешительно. — Бабушка.

— Ты не знал своих биологических родителей.

Он с трудом сглотнул.

— Нет. Они умерли, когда я был ещё младенцем. Меня вырастила бабушка. Она официально меня усыновила.

— Ты уверен, что она твоя родная бабушка? Или ты просто принял это, потому что был маленьким и знал только её?

Он уставился на пещеру с отсутствующим выражением лица, и я поняла, что он мысленно вернулся в прошлое.