Развод. Я не приму вторую! - Мила Реброва

шла просто в магазин или отвезти что-то своей матери.

Я снова написал:

“Почему не отвечаешь?”

Ещё через час пришло короткое сообщение:

“Ушла по делам. Скоро приеду.”

“По делам?” Какие у неё дела? Она ведь никогда не уходит без предупреждения. В голове закрутились вопросы. Я чувствовал, как раздражение поднимается всё выше.

Было уже за шесть, когда я услышал, как хлопнула входная дверь. Я вышел из гостиной и увидел её. Она выглядела спокойной, будто ничего необычного не произошло.

– Ты где была? – спросил я, стоя в дверях.

Она сняла платок, положила сумку на тумбочку.

– По делам, – ответила она безразличным голосом.

– Это я понял из твоего сообщения, – сказал я, чуть повысив голос. – Но какие дела? Почему ты ушла без предупреждения?

Она обернулась, посмотрела на меня с усталой улыбкой, в которой не было ни капли извинения.

– А ты заметил, что меня не было? – спросила она.

– Конечно, заметил! – ответил я раздражённо. – Ты ушла без разрешения, даже не ответила на первое сообщение.

Жена нахмурилась.

– Разрешения? – переспросила Марьям. – С каких это пор мне нужно твоё разрешение, чтобы выйти из дома?

– Мы семья, – начал я, пытаясь вернуть контроль над разговором. – Ты не можешь просто так уходить.

Она усмехнулась.

– А ты можешь? Сколько раз ты просто исчезал, даже не сказав, куда пошёл? А когда я звонила, ты отвечал, что “занят”?

Её слова были как пощёчина. Я попытался найти оправдание.

– Это другое. Я работаю.

– А я живу, – перебила она. – Ты сам говорил, что у меня всё есть. Дом, дети, кухня. Разве этого недостаточно? Почему тебя вдруг стало волновать, где я?

Я смотрел на неё, не находя слов. Передо мной стояла не та Марьям, которую я знал. Она не оправдывалась, не извинялась. Её голос звучал твёрдо, а взгляд был решительным.

– Не делай так больше, – сказал я холодно.

Она кивнула, словно соглашаясь, но в её глазах было что-то новое. Что-то, чего я не мог понять.

– Хорошо, – ответила она. – Тогда не спрашивай, где я.

С этими словами она развернулась и пошла на кухню. А я остался стоять, чувствуя, что что-то изменилось. В Марьям. В нас.

Марьям

Когда я вернулась домой, я ожидала, что Адам будет злиться. Он никогда не любил, когда что-то выходило за рамки его привычного уклада. Но, к моему удивлению, я не чувствовала страха перед этим разговором.

Впервые за долгие годы я сделала что-то для себя. И теперь мне хотелось сохранить это чувство – ощущение, что я не только жена и мать, но ещё и человек.

На самом деле, я была готова к этому разговору. И он меня не задел. Всё, что он говорил, уже давно не касалось меня по-настоящему.

Когда он повторял свои обвинения я почувствовала, как внутри у меня поднялась волна протеста.

– Разрешения? – переспросила я. – С каких это пор я должна спрашивать разрешения?

Его лицо помрачнело.

– Мы семья. Ты не можешь просто так исчезать.

Я улыбнулась. Горько, устало.

– Ты серьёзно? Сколько раз ты сам уходил, ничего не сказав? А я даже не спрашивала. Ты просто исчезаешь, потому что “работа”, а я должна угадывать, что у тебя на уме.

Он нахмурился, но не ответил.

– Почему ты думаешь, что мне нельзя выйти из дома просто так? – продолжила я. – Почему ты думаешь, что меня не может быть своих дел?

– У тебя есть всё, – сказал он после паузы. – Дом, дети, деньги. Чего тебе не хватает?

Эти слова были как нож в спину. Они звучали так знакомо, но теперь я услышала их по-другому.

– Чего мне не хватает? – повторила я. – Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.

Я видела, как его лицо стало напряжённым. Он не ожидал этих слов.

После этого разговора мы почти не говорили. Я ушла на кухню, чтобы убрать остатки ужина. Посуду я мыла медленно, машинально, но в голове всё ещё звучали мои собственные слова: “Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.”

Это была правда. Я сказала это вслух впервые.

Когда я поднялась наверх, он уже лежал в кровати, уткнувшись в телефон. Я переоделась, легла на свою сторону и отвернулась.

Он ничего не сказал.

Я лежала, смотря в темноту, и думала: Что дальше?

Адам

Я не мог уснуть. Её слова не выходили из головы.

“Мне не хватает уважения. Мне не хватает жизни.”

С каких это пор она начала так говорить? Марьям всегда была тихой, покорной. Она никогда не спорила, не высказывала недовольства. Я привык считать, что она довольна своей жизнью, что ей достаточно того, что я обеспечиваю её и детей.

А теперь она говорила так, словно я для неё ничего не значил.

Я вспомнил, как она посмотрела на меня. В её глазах не было обиды, не было слёз. Только усталость и что-то ещё – решимость.

“Она что, правда думает, что ей чего-то не хватает?” – думал я, лёжа в темноте.

Я перевернулся на бок, посмотрел на её силуэт. Она лежала неподвижно, будто её здесь и не было.

Мне стало не по себе. Может я просто устал и накручиваю? Ну чего может ей не хватать?

Утро началось с тишины. Когда я спустился на кухню, Марьям уже была там. Она разливала чай и ставила на стол завтрак. Всё выглядело привычно, но в её движениях чувствовалась какая-то холодная отчуждённость.

Она даже не спросила, чего я хочу, как делала это всегда. Просто поставила передо мной тарелку с кашей.

– Ты рано встаёшь, – заметил я, пытаясь завести разговор.

– У меня много дел, – коротко ответила она, даже не взглянув на меня.

Я почувствовал раздражение. Она словно нарочно избегала меня.

– Мы вчера не закончили разговор, – сказал я, откладывая ложку.

– Мы всё сказали, – ответила она спокойно. – У тебя есть работа, у меня – дом.

– Не нужно снова начинать, – перебил я. – Я просто хочу понять. Тебе чего-то не хватает?

Она остановилась, повернулась ко мне, и её глаза встретились с моими.

– Ты правда хочешь знать?

Я молчал. Она редко так смотрела на меня – прямо,