Вильям Райс - В тихом омуте

Что ж, он сумеет достойно исполнять свои обязанности, не навлекая на себя неприятности. В конце концов, дружеское участие проявить он сможет, а если вдруг выпадет случай завести с чьей-нибудь хорошенькой женушкой шуры-муры, то он будет достаточно осторожен, чтобы избежать ненужной огласки. И уж тем более не позволит каким-либо слухам докатиться до огромных и оттопыренных, как у нетопыря, ушей Китти.

Все, на этом можно ставить точку. Он взрослый, опытный мужчина и вполне способен держать себя в руках. Возможно, семи пядей во лбу у него и нет, но зато он умеет быстро реагировать и принимать верное решение в самых неожиданных ситуациях…

С каждым шагом настроение Джеймса все более улучшалось. Он выдержит испытание. Сыграет с листа, как напутствовал его Кайт-Фортескью.

Глава 3

Лежа под смятыми простынями, Тони Вальдшнеп следила, как её муж натягивает штаны.

— Наверное, мне нужно спуститься и сварить тебе на завтрак пару яиц, вздохнула она.

Бен уселся, застегивая пуговицы на рубашке. Щеки его, гладко выбритые электробритвой, отливали синевой. В кабинете на работе он держал ещё одну бритву, с помощью которой наводил на щеках глянец после перерыва на ланч. В ожидании ответа Тони не сводила глаз со своего супруга — коренастого, широкоплечего и порой излишне напористого мужчины. Наконец он, не поворачиваясь, бросил через плечо:

— Да, свари. Только не делай тосты слишком тонкими.

— Тонкими? — переспросила Тони.

— Не пережарь их — я это имел в виду. — Он уже стоял у туалетного столика. Пару раз Тони слышала, как он разговаривал со своими секретаршами; тон был такой же — отрывистый и резкий. Даже слово «дорогая» звучала в его устах предельно деловито, а любая просьба означала приказание. «Пошел ты в задницу, скотина!» — подумала Тони.

Скотиной — в понимании Тони — её муж сделался, заполучив власть, точнее — подобравшись к ней вплотную. Нефтяной бизнес стремительно развивался, а Бен почувствовал это одним из первых, и теперь, подобно метеору, стремительно мчался по этому звездному небосклону. Тони частенько казалось, что он старательно подражает образу типичного магната, которые то и дело мелькают на телеэкранах. Между тем трещина в их отношениях, поначалу едва наметившись, в последнее время стала стремительно расти.

Бен тоже замечал это. Все это не было случайностью, побочным результатом его головокружительной карьеры. Нет, он сознательно и целенаправленно добивался задуманного, считая примерно так: что хорошо для него — хорошо и для Тони. А ответил он ей, не задумываясь, уже мысленно перенесясь в свой кабинет и нажав кнопку селектора внутренней связи. И тут же мозг его снова переключился — на те мысли, которые перебила Тони своим досадным вопросом.

— Бен, когда ты достигнешь самой вершины…

— Что?

Стоя перед зеркалом и расчесывая волосы, он перевел взгляд на её отражение; Тони, голая, сидела на кровати и пристально смотрела на него. Руки её взметнулись и поправили волосы, иссиня-черные и коротко подстриженные. Личико у неё было по-детски маленькое, и на нем выделялись огромные глазищи с длинными махровыми ресницами.

— Меня просто интересует, с кем ты будешь разговаривать, когда станешь пупом Земли — Великим магистром или самим Господом Богом? С компьютером разве что…

Бен отложил в сторону расческу — кстати, расческу жены — и, повернувшись, бесстрастно воззрился на Тони.

— Что-то ты сегодня рановато начинаешь.

— Понятно. — Она с улыбкой встала. Миниатюрная ладная фигурка. Осиная талия, круглые бедра, точеные ножки. Из-за тонкой талии груди Тони казались крупнее, чем были на самом деле. Бен, уже собравшийся было выйти из спальни, остановился, разглядывая её. Тони, покачивая бедрами, босиком направилась в ванную; она ощущала жгучий взгляд мужа на своих обнаженных ягодицах, но даже это её сейчас раздражало. Разве не правда, что он спутался с этой мымрой Элинор?

— Сейчас слишком рано, — проворчала она. — А когда ты возвращаешься домой — слишком поздно. Если же мне вдруг посчастливится застать тебя днем, то ты слишком занят. Именно это я и имела в виду.

— Что ж, значит, ты сама все понимаешь.

Несерьезно, снисходительно. Бен рассчитывал, что всегда сумеет обернуть дело шуткой. Дверь в ванну закрылась, щелкнула задвижка, и Бен скорчил себе в зеркало гримасу. Должно быть, Тони опять мучили боли в спине; они возникали периодически и были связаны, по мнению Бена, с врожденной неспособностью Тони произвести на свет ребенка. Так, во всяком случае, сказал ему врач. Вот нервишки и пошаливают… А ныть по поводу его вечной занятости просто глупо — не далее, как на прошлой неделе она сама согласилась, что, взлетев на такую высоту, он уже не должен отвергать новые, ещё более заманчивые предложения. Конкуренция была бешеная, и опередить соперников можно было только ценой колоссальных усилий, не щадя себя.

Про его связь с Элинор Тони не подозревала — во всяком случае, он тешил себя этой надеждой. Ну, флиртует он с ней иногда — это она знала… Бен призадумался. Он испытывал некоторую неловкость, обманывая Тони. Но держать себя в руках он не мог — уж очень соблазнительна была Элинор, и он был не в силах устоять перед её чарами. Элинор никогда не ныла, не шпыняла его — с ней ему было интересно, да и в постели она была неподражаема, изобретательна, без комплексов… Бен покачал головой, отгоняя прочь эти мысли, чтобы не чувствовать уколов совести.

В одном он, впрочем, был виноват перед женой. Уступил её навязчивому стремлению переехать в этот Богом забытый уголок Суссекса, тогда как их лондонский врач говорил, что, останься их в Лондоне, у Тони оставался бы шанс зачать ребенка, о котором так мечтали оба супруга.

Окончательно одетый, он уже собрался спускаться, когда дверь ванной открылась, и вышла Тони. Она была облачена в шелковый салатового цвета халат, под которым, разумеется — это бросалось в глаза — не было ничего. И это увидел бы любой. Почтальон, например, или молочник. Одна мысль об этом возбудила Бена. Он заключил жену в объятия и прижал к себе — привычный способ заканчивать семейные размолвки. Тони запрокинула голову, глядя ему в глаза, в то время как её бедра прижимались к его лону, чувствуя закипающее в них желание.

— Что на тебя нашло, Бен? К чему такие нежности?

— Нежности? — Он насупился, но быстро подавил нарастающую досаду. — А как мне, по-твоему, вести себя, если ты меня возбуждаешь?

— Я? — Тони прикинулась удивленной. — Только я?

Она не шутила. Улыбка завяла на губах Бена. Медленно разжав объятия, он попятился и отвернулся.