Долли Грей - Песчаный Лотос

Николас, с любопытством осматриваясь по сторонам, поднялся вслед за спутником по широким мраморным ступеням туда, где, приветливо кланяясь, их уже ожидал хозяин заведения.

Обменявшись с сэром Робертом приветствиями и будучи представленным Николасу, господин Косукэ лично провел их в один из залов. Там уже собрались большинство приглашенных. Они расположились на праздничных татами небольшими группками. Поблагодарив хозяина, сэр Роберт тотчас направился к одной из них, чтобы познакомить спутника со своими друзьями.

С вежливой улыбкой отвечая на рукопожатия, Николас отметил про себя, что оказался в окружении довольно известных людей: политиков, писателей… Он даже удостоился чести быть представленным одному весьма высокопоставленному чиновнику, которому в скором будущем прочили кресло министра иностранных дел Японии.

Решив, что позже обязательно выразит благодарность сэру Роберту за столь полезные знакомства, Николас поинтересовался у него:

— Вы говорили, здесь будут гейши. Но, кроме двух престарелых служанок, я не вижу больше ни одной женщины.

— Терпение, мой друг, — произнес сэр Роберт. — Просто их время еще не пришло. Гости должны наговориться между собой и немного заскучать. Вот увидите, как только возникнет необходимость, «ивовые дамы» тотчас появятся, чтобы принести с собой веселье и радость.

Выслушав объяснение, Николас расположился в стороне и принялся ждать. Благо, ожидание это длилось недолго.

Не прошло и десяти минут, как сёдзи в дальнем конце зала почти бесшумно скользнули в стороны, пропуская вереницу изящных женщин в ярких кимоно. Это были гейши. Одни из них несли принадлежности для чайной церемонии, в руках других Николас заметил музыкальные инструменты.

Словно стайка райских птиц, они разлетелись по залу, занимая места между гостей и внося в общую атмосферу праздничное оживление.

Когда волна приветствий, адресованных вошедшим, улеглась, сэр Роберт, незаметно оказавшийся подле Николаса, склонился к его уху и принялся называть по именам тех из женщин, на которых следовало обратить особое внимание.

— Смотрите, Ридли. Видите маленькую японку в розовом кимоно с голубым оби. Ту, что села рядом с господином Накамурой из министерства финансов. Это и есть Итисудзу-сан, самая прекрасная гейша Токио. Чуть поодаль ее подруги и постоянные спутницы на праздниках — Юрико-сан и Маюми-сан. Всех трех называют не иначе как «музами квартала Эдо». Поэты слагают стихи об их красоте, художники стремятся увековечить их на своих рисунках.

Николас с любопытством рассматривал экзотических женщин, на которых ему указывал сэр Роберт. Высокие прически, набеленные лица не вызвали в его душе того волнения, на которое он рассчитывал. Гейши походили на актеров, исполняющих женские роли в театре кабуки, на одном из представлений которого ему довелось побывать совсем недавно.

Стараясь скрыть легкое разочарование, Николас слушал сэра Роберта, который, казалось, не замечал перемены в настроении своего спутника и как ни в чем не бывало продолжал рассказывать о присутствующих дамах:

— В противоположном углу зала, между полковником Стивенсоном из американского посольства и господином Сададзи, расположился кружок Кавагути-сан, главной соперницы Итисудзу-сан. Она пытается оспорить ее право на звание первой красавицы «квартала цветов и ив». Правда, пока не слишком успешно. Итисудзу-сан — редкость, которая появляется на свет раз в сто лет.

Николас вновь обратил внимание на окружение той, кого сэр Роберт назвал Итисудзу-сан. Но не знаменитая гейша привлекла его взгляд, а одна из женщин, скромно расположившаяся в тени «ивовых красавиц».

Несмотря на то что внешне она ничем не отличалась от других гейш — то же набеленное лицо, те же подведенные красным и черным глаза и алеющий бутон губ, — было в ней что-то, заставляющее Николаса смотреть именно на нее.

Что именно? Он и сам не смог бы ответить на свой вопрос. Возможно, дело было в том, как она держалась, в едва заметном трепете скромно опущенных ресниц, в равномерном вздымании упругой груди под тонкой тканью изысканного кимоно. Она как будто отстранялась от всего происходящего вокруг нее, и в этом была какая-то волнующая эротичность.

Николас ощущал себя так, словно оказался в роли наблюдателя у замочной скважины и видел то, что вовсе не предназначалось для его глаз.

Незнакомка внезапно вскинула голову и с любопытством посмотрела в его сторону. Николас тут же отвел взгляд, опасаясь, что она почувствует его интерес. Когда он спустя некоторое время вновь взглянул на нее, ресницы женщины опять были опущены, а лицо не выражало ничего, кроме невозмутимого спокойствия.

Николас тронул сэра Роберта за рукав и негромко спросил:

— Скажите, а что это за гейша рядом с Итисудзу-сан? Та, в зеленом кимоно.

— Я ее не знаю. Возможно, одна из маико — учениц гейш. Хотя…

Сэр Роберт сделал едва заметный знак, и спустя мгновение к нему подошла пожилая гейша в черном кимоно. Он что-то прошептал ей на ухо, она согласно кивнула и удалилась.

— Что вы ей сказали? — поинтересовался Николас.

— Это оками-сан — распорядительница сегодняшнего вечера. Я попросил ее представить вас той, что привлекла ваше внимание.

— Но я вовсе не хотел… — начал было Николас. Он не привык знакомиться с женщинами подобным образом. Что, если незнакомка оскорбится? Это напоминало сводничество…

Однако сэр Роберт поспешил его успокоить:

— Все в порядке, Ридли, так принято.

И действительно, Николас заметил, как оками-сан подошла к гейше в зеленом кимоно, что-то произнесла… Незнакомка поднялась и направилась к нему маленькими шажками. Вот она приблизилась, склонилась в приветственном поклоне и расположилась по правую руку от Николаса. Следующая за ней оками-сан представила ему молодую женщину.

Приятное на слух имя интриговало. Машинально переведя его на английский как Песчаный Лотос, Николас обратился к новой знакомой с вопросом:

— Скажите, а разве лотосы растут на песке? Я думал, это водяные растения.

— Вы правы, господин. Но те, кто давал мне имя, возможно, имели в виду нечто иное, — ответила гейша, скромно потупив взор.

Ее голос был столь же мелодичен, как журчание родника в предрассветной тиши, и будто даже знаком. Николасу показалось, что он его уже слышал, и среди воспоминаний промелькнуло какое-то смутное видение: то ли образ, то ли тень образа…

Нет, все было напрасно. Как он ни силился, ответ ускользнул от него, и Николас не стал мучить себя головоломкой. По крайней мере сейчас.