Чернокнижница - Ее сердце

— Сволочь! — Выплюнула Роза вместе с попавшей в рот снежинкой и чувствительно съездила коленом мне по крестцу.

— Заррраза!!! — Завопил я в ответ, ловя ее руки, чтоб не барабанили по плечам…

Мир схлопнулся.

Оглушительным грохотом — тяжелое дыхание…

Головокружительным сумасшествием — неистовая синева удивленных глаз…

Тягучим развратным безумием — вздымающаяся грудь в обманчиво-легкомысленной дымке персикового шифона…

Теплым таинственным шепотом в мою ладонь — тук-тук… тук-тук… тук-тук…

Ажурная снежинка переливается на розовой щеке и не тает… не тает…

— Малфой, ты рехнулся?!

Ччччеррт!!!

Рывок за шиворот окончательно привел меня в чувство.

— Ты что делаешь, козел!!! — Разъяренный Джеймс Поттер, держащий меня за грудки, вполне мог быть грозным олицетворением Немезиды, если бы не всклокоченные волосы, изрядно потрепанная мантия и дурацкие снежинки на голове и плечах.

Я смог только глупо фыркнуть в ответ, хотя и понимал, что у Поттера есть весьма существенный повод сплясать рил на моих ребрах.

— Объявляю торжественный перекур! — Провозгласила Санни, выбираясь из «сугроба». — Кто со мной, тот герой!

Поттер с сожалением разжал пальцы. Праздник под названием «Замесить Малфоя» не состоялся.

— Надо будет тебе подарить книжку «О вреде курения», — ухмыльнулся Хьюго, помогая сестре подняться.

Санни расхохоталась:

— Ой, не надо! Там много букв! Кстати, о вреде курения…

Она на четвереньках подползла к забытой у камина гитаре.

— Sittin' in the classroom thinkin' it's a dragListening to the teacher rap — just ain't my bagWhen two bells ring you know it's my cueGonna meet the boys on floor number two!— Smokin' in the boys room!

Smokin' in the boys room!

— Дружно подхватили барсуки. Видимо, эту песню они слышали не впервые…

А после второго куплета я уже самозабвенно орал вместе со всеми:

— Teacher don't you fill me up with your rulesEverybody knows that smokin' ain't allowed in school!

Кто бы знал, что отныне эта песенка старой маггловской рок-группы станет гимном всех, нарушающих школьные правила…

Огневиски закончилось быстро. Закуска — еще быстрее. Опьянев, и вследствие этого обнаглев до невозможности, Санни курила прямо в гостиной, бросая окурки в камин.

Мы встретили утро пьяные, уставшие и счастливые. Снежным побоищем наше буйство не закончилось: были песни, танцы на столе (стриптиз в исполнении обоих Поттеров — то еще зрелище!), выпивание пива наперегонки, и снова песни, песни, танцы, песни…

С райвенкловского дивана доносился размеренный храп. Санни тихо трогала струны и вполголоса рассказывала трагическую историю любви и смерти Сида Вишеса и Нэнси Спанджен. Хью Уизли сидел за спиной Санни и мерно позвякивал ложкой, размешивая сахар в чашке кофе. Щелкали поленья в камине, а искусственный снег серебрился и пах, как настоящий. Мы сидели на полу у самой каминной решетки, прижавшись друг к другу — так теплее и телу, и душе. Не имело значения в тот момент, что фамилия Джеймса — Поттер, а моя — Малфой, что первая умница и красавица Гриффиндора Роза Уизли зябко кутается в мантию первого слизеринского подонка, что райвенкловский староста Форвик чистокровнее всех чистокровных, а центр нашей маленькой Вселенной Санни — магглорожденная и совсем слабенькая волшебница.

Слабенькая?.. О нет. Санни владела другим волшебством, сказочно-прекрасным и сокрушительным в своей мощи. Странная некрасивая девочка излучала столько света и радости, столько веселого беззаботного тепла, и мы тянулись к ней, как уставшие путники тянут замерзшие руки к высокому костру, победно пылающему в оледеневшей пустыне. Ее щедрое сердце обогревало каждого, ее кривоватая улыбка вполне могла бы заменить солнце, если бы оно вдруг погасло. Это было самое лучшее, самое сильное на свете колдовство…

Я бы еще долго витал в хмельных облаках и дзен-буддистских размышлениях о природе уникальности Санни, но реальность напомнила о себе охрипшим от выпивки и пения голосом Джеймса:

— Санни, а у тебя какие планы на каникулы?

— Ну есть кое-какие, — Санни с шипением распрямила затекшую ногу. — А что?

— Мы просто хотели предложить… — Джеймс критически глянул в сторону Ала, сладко посапывающего в обнимку с пустой пивной бутылкой. — Ну то есть уже не совсем мы… ну в общем, ты не хочешь поехать на каникулы к нам в Годрикову Лощину?

— Хочу! — Немедленно отозвалась Санни. — Но не могу. Честно, я бы с радостью, но…

— Родители не отпустят? Так папа попросит, ему не откажут! Санни…

— Джим, не могу, и родители тут ни при чем.

Поттер уже собрался было возражать, но Санни снова провела пальцами по струнам:

— In the cold and dark DecemberAs I'm walking through the rainSit beside the room all night long,In the grey December morningI decided to leave my home…Took a train to nowhere — far away — far away…

Ее тихий мечтательный голос снова ввел меня в транс. Неимоверно хотелось спать, я против воли сползал в зыбкую благостную полудрему.

— Many thousand miles awayWhere the moon took to the starsDreamed about the daysDays gone by — days gone by…In the night the seawinds are callingAnd the city is far far awaySoon the sea turns to darknessIt is night and the seawinds are callingSeawinds call — seawinds call…

Мне грезились Сид и Нэнси, уплывающие по зеленому морю к золотому закату в лодке под парусами из персикового шифона, а огромная летучая рыба парила над кормой и грустно вздыхала:

— Ten thousand miles awayWhere the moon took to the starsDreamed about the daysDays gone by…

Мне грезилось — я чайка. Закоченевший от бесконечного полета над ровной морской гладью, уставший от непрекращающейся борьбы со студеным ветром, промокший от мириадов соленых брызг, я уселся передохнуть на рею грот-мачты среди гудящих на ветру вантов. Парус хлопнул, окутывая меня персиковым шифоновым теплом…

— I've been told so many storiesAnd dreams my friends have madeSo it's no illusionsSail away sail away…

Как я пережил те каникулы? Сам не знаю…

В первый же день, проведенный дома, я сделал кошмарное открытие. Мир изменился. Мой дом стал холодным вместилищем дорогих безделушек, а я в нем — чужим. Мои безукоризненные чистокровные родители превратились в механических кукол, существующих по заданному сценарию: дежурный поцелуй в щеку от матери, дежурный сухой кивок отца, дежурный семейный обед, дежурная конная прогулка по дежурному маршруту…

Я потрясенно бродил по дому, отказываясь принимать происходящее. Мои любимые уголки поместья не казались больше уютными. Знакомые с детства лица, голоса, вещи… Все чужое, все ненастоящее, словно на картинке из глянцевого журнала. Все статично, выверено и безупречно красиво. Все неживое. В саду возникло ощущение, что даже розовые кусты колышутся по расписанию. Я будто оказался в мире фотографий из цикла «Жизнь простых волшебников-аристократов».