Ява - Владимир Войновский

решения и чётко выполнять приказы. Как гласит народная мудрость «Для солдата праздник, что для лошади свадьба — голова в цветах, а круп в мыле!»

Валерка со своей командой, напрягая мышцы и кряхтя от непосильной ноши, тащили в парк батальона, пробираясь по снежной целине и не замечая сорокаградусного мороза, аккумуляторы и горячую воду в баках и флягах. Разводящий открывал замок ворот парка.

— Чего копаешься? Мать-перемать, — закричал Валерка, таща на себе «Камазовский» аккумулятор, — открывай быстрее.

— Замок замёрз, — тоже криком посетовал разводящий.

— Лохмат, зачерпни горячей воды из фляги и залей этот чертов замок.

— А если…? — испугался разводящий.

— Об этом после подумаем, сейчас запуститься ещё надо и на марш выйти. У нас ровно двадцать минут. И ни одного офицера. Спят они, что ли?

Солдат зачерпнул из фляги горячей воды и налил на замок.

— Крути ключом! Чего стоишь? — Ява терял терпениё.

Замок легко открылся. Разводящий повернул дужку и освободил проушины ворот.

— По командам, согласно расписанию, разберись! — заорал Валерка и кинулся к аккумуляторным местам своего «Камаза». Следом подскочил второй солдат с аккумулятором. — Ставь его на снег и беги к «66-му». Помогай проливать двигатель и запускаться. Я сам справлюсь. Бего-о-ом!

Парк ожил. В темноте бегали солдаты. Прибыли водители второй и третьей роты. Всё кипело. Одна за другой заводились машины. Валерка запустил свой «Камаз» и побежал помогать ребятам. Двигатели уже были пролиты, и система охлаждения заполнена горячей водой. Под масляными картерами работали паяльные лампы.

— Запускай! — крикнул Валерка.

Стартер рыкнул, и двигатель заработал. Опустили на свои места кабинки шестьдесят шестых и крышки капотов сто тридцать первых. Но паяльные лампы ещё пять минут продолжали жужжать, разогревая картеры и редуктора мостов.

— Собрать инвентарь в бытовку, — печка бытовки уже топилась. Из её трубы вился лёгкий дымок. — Излишки воды вылить за парком. Живее! Живее!

Ява посматривал в сторону удаляющейся к казармам и ДОСам дороги, но никто из офицеров не бежал. Он посмотрел на часы. С момента объявления тревоги прошло ровно двадцать минут. Можно было начинать движение, выдвигаясь к месту построения колонны, но офицеров не было. Медлить нельзя.

— Принимаю команду на себя! — крикнул Валерка и встал перед машинами. Он поднял правую руку вверх и чётко отдал команды на включение ближнего света фар и выдвижение всего парка следом за его машиной. Вскочил в свою машину, выжал педаль сцепления и включил передачу. Вдруг из-за поворота складского здания показалась высокая, до боли в сердце знакомая и ставшая за время службы родной фигура зампотеха части. Он бежал, спотыкался, махал руками и что-то кричал. Валерка перевёл рычаг коробки передач в нейтральное положение и выскочил офицеру навстречу.

— Отставить движение! Стоять на месте! Кто отдал приказание?

— Я! Я, товарищ полковник, рядовой Яванский!

— А где офицеры? — слегка опешив, спросил полковник.

— Никого нет, вот я и принял команду на себя. Тревога! Товарищ полковник, в боевых условиях промедление смерти подобно.

— Правильно, сынок, правильно. Сливайте воду и «консервируйтесь».

— Есть! — бодро ответил Ява и отдал честь офицеру. Крутанувшись на каблуках кирзовых сапог, он побежал в парк. Опять движениями рук отдал команду заглушить двигатели, выключить свет фар и построиться водителям.

— Аккумуляторы снять! Воду из системы охлаждения слить! Проверить навесное оборудование, натяжку ремней, масло и опечатать машины! Разойдись! — отдал команды Валерка и пошёл к своему мирно урчащему «Камазу».

Наконец-то в парке батальона появились первые офицеры и прапорщики. Капитан Горбунков перебегал от машины к машине и отдавал команды. Зампотех молча наблюдал за ним, присев на подножке передвижной бытовки.

— Капитан Горбунков, ко мне! — скомандовал полковник.

— Рядовой Яванский, ко мне! — скомандовал капитан.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу капитану, — подбежал к офицерам солдат.

— Обращайтесь!

— Товарищ капитан, рядовой Яванский по вашему приказанию прибыл!

— Яванский, кто оборудовал на территории парка батальона бытовку?

— Я, товарищ капитан!

— Цель? — спросил полковник.

— Зимой очень холодно. Руки примерзают к металлу, а погреться негде. Вот, работаем по очереди, одни греются, потом другие. К тому же, если какой ремонт провести того или иного агрегата или узла, лучше проводить в тепле, а не на открытом воздухе при сорокаградусном морозе.

— Смирно! — полковник встал, а капитан и солдат застыли перед ним. — Товарищ капитан! Сегодня на вечерней поверке объявить перед личным составом роты о присвоении рядовому Яванскому звания младший сержант Вольно! Яванский свободен.

— Есть?! — немного опешивший, через секунду ответил солдат и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, отошёл от офицеров.

О чём говорили офицеры, естественно, ему никто не рассказал. Да и в сложившейся ситуации Яве это было совсем не интересно. Неоднократно за период службы ему приходилось слышать, что его представили к званию, то ефрейтора, то младшего сержанта, но всегда лычки пролетали мимо погон. Как-то ему взводный Мезеня, за работой в парке, рассказал, что вопросы с присвоением звания повисают в воздухе из-за характеристик военкомата и техникума. «Чего ты им там напакостил? Не знаю, но с такими характеристиками даже в зону не берут, — говорил офицер. — Они однозначно ставят вывод, что тебя нельзя ставить на младшие командные должности и присваивать сержантское звание».

Про военкомат Валерке всё было ясно. Его заявление об отсрочке настолько взбесило полковника Ременного, что он ему и здесь отомстил, испортив характеристику. Но вот насчёт военрука техникума он так ничего и не понял. По начальной военной подготовке Валерка получал только «отлично». Он выезжал на полигоны, участвовал в военно-патриотических соревнованиях, получил третий взрослый разряд по стендовой стрельбе. С помощью и при поддержке военрука поступил в ДОСААФ. Это всё как-то не вязалось с той характеристикой, которую он дал Яванскому.

После наведения порядка в парке водители вернулись в казарму. Вторую половину дня Ява ходил в ожидании минуты, когда ему перед всей ротой объявят о присвоении звания. Эти мысли были приятны, но что-то беспокоило.

Ещё сильнее сердце забилось во время вечерней поверки. Капитан Горбунков отсутствовал. Валерка засомневался в словах старого полковника. Нет, ни на вечерней поверке, ни после неё Валерка не услышал о присвоении звания.

После команды «Отбой!» Ява лежал и мучился в догадках: «Неужели опять прокатили? Да сколько можно издеваться? Хватит! Решено!» Валерка встал с кровати, надел брюки и уверенным шагом пошёл будить Андрея Осина.

— Андрей! Андрюха! Да проснись, соня.

— Чего? Дай поспать.

— У тебя галун есть?

— Есть! Давай до утра, а?

— Нельзя до утра. Мне галун сейчас нужен.

Нехотя Андрюха встал с кровати, вытащил из кармана брюк ключи от каптёрки и передал их другу.

— В столе у старшины, в верхнем ящике. Отрежь, сколько надо. Ключи положи мне в