Кристина Хемлетт - Сердцеед

— Счастливого Дня благодарения, — обратилась Виктория к Чену, сознавая, что он обижен на нее за то, что она села за руль машины, находящейся в его компетенции, да к тому же без его разрешения.

Чен вежливо поклонился в знак благодарности за ее поздравление, но сам добрых пожеланий не высказал.

— Вы что, подстриглись? — попыталась она завязать разговор.

Его лицо ничего не выражало. Чен наклонил голову и сообщил ей, что, по мнению Мэрсайн, у него голова чашевидной формы.

Виктория, чтобы не рассмеяться, закусила губу: уж очень точным было наблюдение матери.

Чен рассматривал ее взглядом тяжеловекого крокодила.

— Счастливого вам Дня благодарения, мисс Кэмерон, — наконец сказал он, прежде чем сесть за руль мерседеса, который Виктория вернула под его опеку.

Виктория взбежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньки: она хотела поскорее поделиться с матерью полученной информацией. Очутившись на верхней лестничной площадке, Виктория поймала себя на том, что улыбается. Уж очень парадоксально складывалась ситуация: она торопится увидеть Мэрсайн, проведя ночь с мужчиной, похожая на растрепанного подростка во вчерашнем наряде и макияже. Будь это десять лет назад, подумала Виктория, она постаралась бы войти незаметно, сочинив убедительную историю о том, что была у подруги.

Ее надежде поговорить с Мэрсайн с глазу на глаз сбыться, однако, не было суждено: открыв дверь в спальню, Виктория увидела, что та не одна.

— Привет, дорогая! — сказала Мэрсайн. — Как провела вечер?

При этой реплике у гостьи матери вытянулось лицо: она была явно поражена тем, что дочь и мать не видели, кажется, друг друга со вчерашнего дня.

— Привет, Дебора.

Блондинка была как всегда экспансивна.

— Вы никогда не говорили мне, что ваша мать так очаровательна! — воскликнула Дебора. — Я никак не могу расстаться с ней!

По комнате раскатился серебристый смех Мэрсайн.

— О, моя дорогая, каждый из нас по-своему интересен! — убежденно сказала она. — На этом и держится мир.

— А я думаю, он держится на Золотом тельце! — возразила Дебора.

— Я сейчас вернусь, — сказала Виктория, внезапно ощутив себя чужой в своей комнате.

— Ну, мне действительно пора! — заявила Дебора, будто почувствовав замешательство Виктории. — Папа зарежет священную корову, если я не явлюсь на День индюшки.

— Так значит, вечером вас не будет? — спросила Мэрсайн. — А я-то думала, что ваш красавчик захочет иметь рядом с собой за праздничным обедом свою хорошенькую девушку… — Затем, обратившись к Виктории, она спросила, привлекли ли ее внимание черты лица Деборы. — Не правда ли оно у нее красивое? Как у той девицы, что вышла замуж за Сталлоне.

— Ну, уж скажете тоже! — рассмеялась Дебора. — Вы слишком добры ко мне. — И тут же, не переведя дыхания, поинтересовалась у Мэрсайн, насколько истинно ее мнение.

— Вне всяких сомнений, — утвердительно кивнула Мэрсайн. — Конечно, мы вращаемся в разных сферах, и я не виделась со Слаем уже не один год, но однажды я встретила их на приеме. Вы мне очень напоминаете ее.

— Сталлоне, кажется, любимейший папин актер, — сказала Дебора. — Он умрет от восторга, когда я скажу ему, что встретила человека, который знает его лично.

— А зачем ему так говорить? — пожала плечами Мэрсайн. — Почему бы вам не сказать просто, что вы познакомились с Мэрсайн Кэмерон и что до субботнего утра она будет в двух шагах от вас?

— Вы слишком добры! — повторила Дебора.

— А вы, дорогая, — сказала Мэрсайн, — слишком любезны.

— О чем шла речь? — спросила Виктория, как только Дебора унеслась из комнаты — вероятно, на поиски Сина Майкла.

— Она пришла повидать тебя, — ответила Мэрсайн. — А разговор со мной был, так сказать, интермедией.

— Если она хотела встретиться со мной, то почему она тут же исчезла? — спросила Виктория, озадаченная поспешным уходом Деборы.

— Может быть, у нее уже не было времени… А ее отец действительно такой людоед, каким ей нравится его описывать? — Мэрсайн покачала головой. — Если бы мой ребенок так ужасно говорил обо мне, то я отреклась бы от него.

— Ее отец не жалует Сина Майкла, — разъяснила ситуацию Виктория.

— Но его, конечно же, жалует она, — сказала Мэрсайн. — Разговоры о предстоящем звоне свадебных колоколов просто оглушили меня.

Виктория нахмурилась.

— Она говорила, что собирается выйти за него замуж?!

Мэрсайн в ответ кокетливо улыбнулась:

— Может быть, она сказала так, побоявшись, что я составлю ей конкуренцию?

— Ты это всерьез?

— О конкуренции, дорогая? Конечно, нет! У меня свои критерии и стандарты.

— Да нет же! Я говорю о ее словах, что она собирается выйти за него замуж.

— Она, похоже, довольно решительно нацелилась на это. Кое-что, в конце концов, станет собственностью Сина Майкла, и с этим ее отец ничего поделать не в силах.

— Только я не представляю себе, как это может произойти, — пробормотала Виктория.

Син Майкл и Пэгги жили на наследство, которое, если только его разумно не инвестировать, далеко не беспредельно. Лишь в том случае, если… что-то произойдет с Хантером и его поместье перейдет…

— Что случилось, дорогая? — встревоженная Мэрсайн прервала ход своих мыслей. — Ты жутко побледнела!

— Дай мне быстренько обдумать все это! — взмолилась Виктория. В ее мозгу пронеслись новые подозрения.

— Это из-за твоей подруги Деборы? — спросила Мэрсайн.

— Пока еще не уверена, — ответила Виктория, отказываясь поверить в то, что единственное лицо, которое она с самого начала полностью исключала в качестве подозреваемого, могло разработать хитрую программу — более опасную, чем все остальные.

Спускаясь по лестнице, Виктория встретила поднимающегося вверх Тэппинга.

— Вы не видели Пэгги? — спросил он. В его голосе прозвучало нечто — возможно, тревога, — заставившее Викторию спросить, не случилось ли какой-либо неприятности.

— Может, она просто забыла, — пожал он плечами. — После отвратительной ссоры со своим братом, вспыхнувшей вчера вечером…

— Что?!

— Удивительно, что они не разбудили покойницу, — заметил Тэппинг. — А вы разве не слышали их?

— Из-за чего она возникла? — спросила Виктория, проигнорировав его вопрос.

— Бог их знает! Соперничество между братьями и сестрами может порой принимать самые отвратительные формы, а днем позже они опять становятся неразлучными. Пэгги, — продолжал Тэппинг, — как ветром сдуло, и после этого ее никто не видел.

— Уверена, что, в конце концов, она объявится, — сказала Виктория. В данный момент объявится она или нет, было, конечно, для Виктории не так важно, как переговорить с Хантером.