Светлана Бестужева-Лада - Новое амплуа

— Я?!!

К немалой досаде Кирилла, вел он себя, как последний дурак, потому что мысли разбегались, ощущения были какие-то непонятные и вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Что такого, черт побери, он натворил тринадцать лет назад? То есть натворить-то он, конечно, много чего мог, и на самом деле натворил, тут вопросов не было. Но превращать провинциалок в великосветских дам не умел по определению и даже никогда не пробовал. Смысла не видел.

Он отпил глоток кофе, но вкуса не почувствовал. Закурил, даже не спросив разрешения у хозяйки, но и это привычное «успокоительное» не помогло. Тринадцать лет тому назад ему было двадцать. И натворить он в ту пору мог не то, чтобы все, но уж точно — многое. Кроме одного: исполнить роль Пигмалиона. Это было абсолютно не его амплуа.

— Бенефис Алекса, — сжалилась над ним Милена. — Начало апреля. Очень теплого, между прочим, апреля.

В тумане, прочно воцарившимся в голове Кирилла, стали намечаться некоторые просветы. Бенефис Алекса — стремительно ворвавшегося на эстраду смазливого певца — он помнил очень даже хорошо, хотя бы потому, что это было первое мероприятие такого уровня, на котором он, студент третьекурсник театрального училища, присутствовал. Народищу там было — с ума сойти, причем мужики — один другого круче, а женщины и девушки — вообще полный отпад. Но…

Но никакой Милены там не вспоминалось. Не было ее там, точно не было. Или — была? Если была, то уже после того, как он, Кирилл, основательно напился. Тут уж, ребята, извините, тут бы он собственного имени не вспомнил даже под угрозой немедленного расстрела.

— Сдаюсь, — обреченно выдохнул он. — Благодарите или казните, все равно не помню. В смысле, нашей с вами встречи.

— Одно время собиралась не просто казнить — убить, — нежно сообщила ему Милена. — Причем с особой жестокостью.

Ну уж такого издевательства над собой Кирилл терпеть не собирался.

— Мадам, вы бы выбрали какую-то одну линию поведения, — со всей доступной ему мягкостью попросил он. — Сначала выясняется, что вы решили меня за что-то отблагодарить. Допустим. Теперь возникает еще один вариант: убить меня с особой жестокостью. В принципе, я не возражаю, только скажите, к чему готовиться. А то под вашим чутким руководством я элементарно с ума сойду.

Милена протянула унизанную кольцами руку и прикоснулась к руке Кирилла. Прикоснулась ласковым, успокоительным жестом. Не женщина — хамелеон какой-то!

— Мы вместе провели ночь, — просто сказала она.

Кирилл обалдело на нее уставился. Ну даже если и провели — благодарности он за это как-то не ждал. Но и убивать его после подобного времяпрепровождения обычно никто не собирался.

— Мне было семнадцать. Я приехала поступать в театральный, а подружка притащила меня на этот бенефис, у нее откуда-то было приглашение на два лица. Сначала меня никто не замечал, а потом откуда-то появились вы и так красиво стали ухаживать…

— Это я умею, — согласился Кирилл.

Голос у него звучал довольно мрачно. Доухаживался, похоже.

— В общем, мы потом куда-то за город поехали. С вашим приятелем и его подружкой. А когда я проснулась, вас уже не было. Вообще никого не было.

— Где не было?

— На какой-то даче, — пожала плечами Милена. — В кухне на столе лежала записка: мол, запри дверь, а ключ положи под крыльцо. И немножко денег… на электричку.

— Почему на электричку?

— Так в записке было. И железная дорога — рядом. Я до сих пор название станции помню — Удельное.

Кирилл порылся в памяти, но так и не извлек оттуда ничего мало-мальски стоящего. И название станции ему ровным счетом ничего не говорило.

— И вы меня почему-то запомнили? — тоскливо осведомился он.

— Я тогда в вас влюбилась. Вы были такой веселый, нежный, ласковый… Называли меня «девочкой» и «малышкой»…

— Тогда за что убивать решили?

— А я забеременела, — просто ответила Милена. — И пыталась вас найти. Все общежития театральных институтов обошла, везде вас описывала. Фамилии-то не знала… Но все-таки нашла.

— И…?

— И мне сказали, что вы куда-то уехали на все лето.

В этот момент Кирилл вспомнил. Нет, не Милену, а то время, о котором она говорила. После окончания третьего курса он действительно все лето отсутствовал: устроился на круизный лайнер, каждый вечер допоздна бренчал там на гитаре и как бы пел. Какие-никакие вокальные данные у него были, для бара на лайнере — в самый раз, все равно — фон, никто практически не слушает. А заработал неплохо…

— Я действительно уезжал, — медленно сказал он. — И не знал, что вы меня искали. И что… ребенок родился?

Милена покачала головой.

— Нет. Я по дурости пропустила все сроки, потом подружка посоветовала какой-то укол… дешево. В общем, детей у меня больше никогда не будет.

— Убивайте, — сказал Кирилл. — Любой суд оправдает.

И с изумлением услышал тихий смех. Похоже, Милену его предложение развеселило необыкновенно.

— Я вас не за этим пригласила. Хотела, во-первых, показать, как высоко птичка сейчас летает… Только вы меня не узнали, зря старалась.

— Ну, почему же зря? — пробормотал Кирилл, чувствуя себя полным идиотом.

— Так мечталось, что встретимся — и вы поймете, какое счастье упустили…

— Я осознал. Упустил, конечно.

— Вот за это и хотела вас поблагодарить.

— Милена, я уже ничего не понимаю, — жалобно сказал Кирилл. — Можно я себе ликерчика в кофе плесну? Полное несварение мозгов наблюдается.

— Плещите, — милостиво разрешила Милена. — Объясняю. Если бы я вас тогда нашла, да все у нас сладилось, как мне, дурехе, тогда мечталось, кем бы я сейчас была?

— Кем?

— Той же дурехой Милкой Емельяновой, которая выбралась из своей провинции, да тут же бы засела в Москве на кухне с пеленками и кастрюлями. А так — отревелась, озлилась, и резко поумнела. И замуж вышла удачно и… вовремя, потому что овдовела быстро. И проблем с наследниками покойного первого супруга никаких не было: полюбовно все наследство мэтра поделили. Ну, не совсем полюбовно, а еще и по решению суда, но деньги у меня появились. А главное — связи. Актрисы из меня так и так бы не вышло. Зато второй раз замуж вышла очень удачно: супруг мне в делах помогает, я в России его денежки прокручиваю. И каждый живет в свое удовольствие.