Кэтрин Спэнсер - В голубых канадских водах

— И да, и нет. Если быть честным, я не понимаю, что происходит. Я знаю только одно: с того момента, как я впервые увидел тебя, я думаю только о тебе. И больше ни о чем.

Не в силах сопротивляться она положила руки ему на грудь, а потом обхватила за шею.

— Знаю. Со мной то же самое. Я почти не сплю, все время думаю о тебе. И когда наконец проваливаюсь в сон…

Обняв ее еще крепче, он вдохнул это признание вместе с поцелуем. Долгим и нежным, полным томительного огня. В нем растворились все здравые суждения и инстинкт самозащиты.

Он обхватил ее бедра, и они почти слились друг с другом, раскачиваясь на спокойных волнах. Полностью подчинились течению. Возникшая интимность вызвала желание столь же мощное, сколь пугающее.

Что случилось с ней, всегда отличавшейся сдержанностью и скромностью? Куда это приведет? Ей хотелось отдаться ему, позабыв обо всем на свете. На виду у всех, кто мог случайно их заметить.

Но прежде чем она дала волю импульсивному желанию, он отодвинул ее. Глаза его потемнели от гнева.

— Кто-то с передней веранды наблюдает за нами в бинокль!

— Ох, Данте, как это оскорбительно! — Кровь, секунду назад бурлившая в теле, кинулась ей в лицо.

— Я бы назвал это подлым. — В ярости он откинул назад волосы. — Какая наглость! Тип с биноклем вошел в дом. Но если я найду, кто это…

Лейла знала, что до такого поступка вполне способен опуститься Карл Ньюбери. Да еще и оправдать его. Как он сказал? «Придется спасать Данте от самого себя и от женщины, которая подносит ему секс на тарелочке…»

— Не найдешь. — Лейла поплыла к берегу. —Люди, совершающие подлость, вряд ли рискнут признаться в этом.

Данте плыл рядом с ней, не скрывая кипевшего в нем гнева.

— Будь я проклят, если потерплю шпионаж своих же людей. Почему кого-то интересует, как и с кем я провожу свободное время? Это вне моего понимания.

Зато я понимаю, думала Лейла.

Надо ли открывать Данте, как бессовестно вел себя с нею его вице-президент? Если она расскажет, как Ньюбери встречает новеньких, это облегчит или ухудшит нынешнюю ситуацию?

Не стань они с Данте любовниками, Лейла бы не колебалась. Но то, что они обрели с ним совершенно неожиданную, чудодейственную гармонию сердца, тела и души, было чересчур новым и непроверенным, чтобы рисковать. Стоит ли говорить о грязи, которую развел Ньюбери? Стоит ли вызывать конфликт?

А конфликт неизбежен, если она откроет Данте причину враждебного отношения к ней вице-президента. Дело в том, что спустя несколько дней после того, как ее взяли на работу, он поймал ее в библиотеке, якобы по-товарищески обнял за плечи, а потом и за талию.

Лейла резко отскочила.

— Вы делаете большую ошибку, куколка, —сказал он. — У меня власть…

— Тактику запугивания, мистер Ньюбери, я не принимаю, — холодно ответила она. — Уверена, что законы в Канаде защищают людей от такого рода домогательств.

— Домогательств? — С насмешливым изумлением он поднял вверх руки. Лейла посмотрела на его пальцы и вздрогнула от отвращения. Они походили на сырые сардельки — короткие, бледные, вялые. — Я просто стараюсь помочь новичку. Вот и все.

Да, если вступить в конфликт с Карлом Ньюбери, он запачкает ее репутацию в глазах работодателя и любовника. К тому же после встречи с Данте она часто забывает об условностях. И это прибавит достоверности истории, которую вице-президент, несомненно, выложит на стол.

— Я войду через черный ход, — предложила Лейла. — Так мы меньше привлечем внимания.

— Нет, — мрачно отрезал Данте. Он взял ее полотенце и стал вытирать кончики ее длинных волос, с которых капала вода. — Во-первых, уже поздно. И я ни в коем случае не позволю типу, страдающему болезненным любопытством, диктовать тебе и мне, как нам себя вести.

Он заглянул в глубину ее глаз. Ароматы цветов пронизывали утренний воздух. Под полотняными тентами на террасе стояли накрытые к завтраку столы. Словно музыка, звучали шепот моря, ласкавшего берег, и шелест длинных пальмовых листьев на ветру. Но все исчезало, когда Данте смотрел на нее. Она видела только его глаза, сверкавшие как редкие голубые топазы и обжигавшие ее страстью.

— По-моему, — проговорил он наконец, — мы должны пожениться.

— Пожениться? — эхом повторила она. Сердце ёкнуло. От счастья. От страха. От неуверенности.

Брак должен длиться всю жизнь. Как может каждый из них принять такое обязательство всего через четыре дня? Но, с другой стороны, это предопределение, которое дарит ей уверенность, что она родилась для того, чтобы любить этого мужчину. Какое может быть тут сомнение?

— Не вижу другого пути. У меня есть компания, которой я управляю. У меня есть семья и множество обязанностей. Но без тебя все это теряет всякое значение. Как ты можешь это объяснить, Лейла Коннорс-Ли? Какими чарами ты опутала меня?

Растерявшись, она покачала головой. Как можно объяснить необъяснимое? Это и для нее тайна. Они встретились. Это так просто. И так сложно. Она не искала любви. И он, наверное, тоже. Но права была ее мать: любовь не подчиняется законам разумного мира. Она приходит без приглашения и завладевает человеком.

— Лейла, ты выйдешь за меня замуж? — хрипло повторил Данте. — Или, по-твоему, глупо об этом спрашивать?

Лейла не сомневалась: этот мужчина не согнется под ударами судьбы. Не выберет легкую дорогу, как бы его к тому ни принуждали. Скорее сам пойдет навстречу опасности, чем причинит зло или будет несправедлив к другому. Этого мужчину можно любить, ничего не опасаясь.

И все же…

— Мы встретились в среду. — Она старалась быть благоразумной за них обоих. — Сегодня только воскресенье.

— Я ждал тебя всю жизнь. — Вот и все, что он сказал. Но этого было достаточно.

— Я тоже. — Ее глаза увлажнились.

— Значит, ты выйдешь за меня замуж? —Да.

Он наклонился и поцеловал ее. На глазах у множества людей, собравшихся на террасе у столов с завтраком. Несомненно, служащие сгорали от любопытства. Одни радовались ее счастью. Другие были в шоке. Карл Ньюбери бушевал от ярости. Но все это не имело значения. Потому что, как и обещала ее мать, она нашла мужчину, который стал солнцем ее утра и луной ее ночи. Чего еще может желать женщина?

В следующую среду все участники семинара на одном самолете вылетели в Ванкувер. Кроме Карла Ньюбери, у которого были дела в Нью-Йорке.

Объем работы в офисе требовал полной отдачи. И первые несколько недель у сотрудников не оставалось времени на сплетни.

Вечером в последнюю пятницу февраля Данте повел ее обедать в итальянский ресторан. Он славился интимной атмосферой, со вкусом подобранной обстановкой, ну, и, конечно, отменной кухней. В камине большой викторианской гостиной горел огонь. Столовое серебро и хрусталь сверкали на роскошных бордовых скатертях. Тонкие восковые свечи горели среди букетов белых фрезий.