Сандра Филд - Послушная дочь

— Не надо, Джетро! — Желание сменилось таким же неистовым страхом. — Не надо, пожалуйста!

Силия уперлась руками в крепкую грудь, изо всех сил отталкивая его. Под обтягивающей майкой она почувствовала твердые мускулы и тяжелые удары сердца.

— В чем дело? Что-то не так?

— Все не так! Это безумие. Мы не должны...

— Только не говори, что тебе это не понравилось.

— Может, и понравилось. Но больше не надо.

Джетро очень медленно отпустил ее, словно борясь с собой, отступил на шаг, напряженно на нее глядя. Лицо у него было непроницаемо, как африканская маска.

— Почему?

— В субботу я уезжаю отсюда, и больше мы не увидимся. Чего ты хочешь — лечь в постель и разбежаться?

— Зачем ты поджидала меня здесь?

— Я тебя поджидала? — почти прошипела Силия. От ярости она чуть не лишилась дара речи. — Ты так думаешь?

— Конечно. Ты наверняка видела, как я поднимаюсь наверх. Я не верю в совпадения.

— Видимо, раньше такого с тобой не случалось. Если бы я знала, что ты лезешь сюда, я держалась бы подальше от этого места. Я же сказала, что хочу побыть одна!

— Ну конечно. Увидела мой «ниссан» внизу и примчалась по южному склону.

Если бы гнев оставил ей хоть каплю здравого смысла, Силия помчалась бы по этому склону обратно.

— Делать мне больше нечего, как ловить мужиков по горам! — заорала она. — Я с тобой вчера распрощалась абсолютно всерьез и не собиралась лезть сюда, чтобы еще раз увидеть твою физиономию. Я не играю в такие игры!

— А как насчет поцелуя, Силия? Всего лишь поцелуй — не больше, но и не меньше. Или ты думаешь, что я готов был лечь с тобой на камни? Я еще не совсем с ума сошел.

— Правда? А по тебе не скажешь.

— Тогда придется еще раз повторить специально для тебя, — сказал он с иронической серьезностью. — Ты прекрасна, ты волнуешь меня, а у меня давно не было женщины. Доходчиво объясняю?

— Ясно как день. Ты мастер на комплименты — первым делом дал понять, любая женщина могла быть на моем месте!

— Скажи... — он пригладил волосы рукой, — почему ты так испугалась?

У Силии неприятно сжалось сердце. Этот непринужденный вопрос возвращал ее к Дэррилу. Но, в конце концов, она сейчас говорит не с ним, а с Джетро. Он же отпустил ее, когда она просила. Значит, он имеет право на этот вопрос. Силия объяснила, тщательно подбирая слова:

— У меня был печальный опыт с одним парнем, и я не хочу его повторять. Не принимай все на свой счет.

— Тебя изнасиловали? — спросил он с каменным лицом.

— Нет. Приятель случайно зашел, и тот оставил меня в покое.

— Сукин сын, — у Джетро даже голос изменился. — Это давно было?

— Четыре года назад. Или пять.

— Понятно. С тех пор ты успела переспать с доктором.

Силия покачала головой.

— Не успела.

— Ты же не хочешь сказать, что ты девственница?

— Представь себе, — ехидно сказала Силия. — Ладно. Все было очень мило, но мне пора домой. Там куча дел.

— Ну... — у него на лице отражалось напряженное раздумье, — мы можем спуститься вместе.

— «Ниссан» стоит с северной стороны.

— Если я мог подняться на вершину К2, то уж как-нибудь дойду до машины.

— К2? — переспросила Силия, удивляясь, что это название ей незнакомо. Видимо, К2 была труднейшей вершиной мира — Эверест и рядом не стоял. Неудивительно, что от восхождения на Пушечный холм Джетро даже не запыхался.

— Лучше бы я рта не раскрывал, — Джетро раздраженно вздохнул.

— Почему ты не вылетел сегодня утром?

— Не был готов.

— Непреодолимо потянуло покорить Пушечный холм?

— Что мне в тебе нравится, кроме всего прочего, так это ироничность.

Силию тянуло спросить, какие ее достоинства входят в это «все прочее». Больше всего ему, наверно, понравился безрассудный поцелуй. Это надо же — обо всем забыть, словно завтрашнего дня вовсе не будет.

— Идем, — твердо сказала она. — Мне еще надо уложить вещи.

Она пошла напрямик к деревьям у тропинки, прокладывая дорогу среди валунов и торфяных «карманов». Разгребая ногами рыжий от солнца папоротник, Силия приказывала себе забыть этот поцелуй. Нельзя переворачивать жизнь вверх тормашками. Когда Пол целовал ее, с ней не происходило ничего даже отдаленно похожего. Может, поэтому она в него никак не влюблялась.

Джетро тронул ее за плечо.

— Смотри, Силия, орел.

Заслоняя глаза от солнца, она увидела широкие темные крылья, кружащие в потоке света. Солнце до рези в глазах высвечивало белую голову и хвост.

— Потрясающе... Смотри, парит... Вот это свобода!

— Свобода, — Джетро внимательно изучал ее лицо. — Вот почему ты до сих пор не замужем?

Муж. Отец. Джетро.

Слова сложились как последние кусочки мозаики. Силия выпалила, не задумываясь:

— Джетро, а ты женат?

— Нет.

— Помолвлен? Или с кем-то живешь? У тебя есть девушка?

— Нет, нет и нет. А в чем дело?

— Да так. — Силия отвернулась и зашагала вниз с удвоенной энергией.

Попросить Джетро Лэтема жениться на ней? Этого неистового мачо, который одним поцелуем заставил ее забыть, как ее зовут? Да к тому же и знакомого без году неделю. Но кого еще попросить? Прыгая с камня на камень, она перебирала своих знакомых. Полу нельзя предложить этот временный брак — он разобьет ему сердце хуже прямого отказа. Дэррил или Педро, наоборот, были бы счастливы, но их в это дело впутывать опасно. В Нью-Йорке все ее знакомые будут больше заинтересованы родством с Эллисом, чем с ней.

Джетро о ее деньгах ничего не знает, а сердце его будет в целости и сохранности — он никого к нему близко не подпускает.

Нет, это просто бред. Даже и говорить не о чем.

Колючая ветка царапнула по щеке. Сердце у нее билось как у зайца, стремительный спуск с Пушечного холма был тут ни при чем. Эллису осталось жить три месяца. Надо использовать любой шанс.

Неужели она готова зайти так далеко, чтобы успокоить отца и примириться с ним? Да, подумала Силия. Слишком дорогой и горький опыт привел ее к этому желанию. При одной мысли об их последней ссоре она чувствовала жгучий стыд. Ей тогда было девятнадцать лет, она училась на втором курсе Гарварда. В один прекрасный день Силия обнаружила, что отец следит за ней — нанял телохранителя. Это ее взбесило. Приехав домой с первым же поездом, она влетела к Эллису и все ему высказала. Все обиды, накопившиеся за прежние годы, тяжким камнем лежавшие на сердце, вырвались наружу. Детское одиночество после смерти матери, его холодность и в то же время непрестанный контроль за любым ее действием — все эти няньки, запрещавшие ей бегать и лазить по деревьям, исключение по отцовской просьбе из соревнований по плаванию и из секции гимнастики. Ее яростные слезы, когда Эллис не позволил ей войти в горнолыжную команду — «слишком опасно». Постоянный контроль!